П.А.Сарапульцев - Homo

Наверное, проще всего было бы замуровать выходы наглухо, тогда и охрана снова, превратилась бы в простое наблюдение за целостностью бетонных пробок, но суперэрги почему-то сразу же и неумолимо отвергли подобное предложение: им зачем-то было нужно, что бы входы оставались открытыми. Нам же из-за этого приходилось вести ежесуточные бои с постоянно меняющим тактику и внешний облик противником.

Самым опасным для контроля, конечно, оставался подвальный этаж, представлявший собой сложный лабиринт довольно широких коридоров (по ним, например, свободно могли разъезжать, не сталкиваясь, электрокары), тускло освещенных редкими электрическими лампами. Эти коридоры время от времени кончались устремлявшимися вниз ответвлениями, которые вели к камерам колумбария. В самом начале существования охранной службы освещались и многоэтажные подземные коридоры усыпальниц, более того, напротив каждого спуска размещались ещё и телевизионные камеры, контролировавшие выход, но первое же поколение подземных фантомов перебило все осветительные приборы (во всяком случае, около спусков), и теперь ответвления зияли неприглядной пугающей чернотой, а камеры выводились из строя почти ежедневно. Вот почему нам приходилось неоднократно в течение суток патрулировать подземные коридоры, попутно заменяя разбитые телекамеры.

Учитывая, что дежурства мы осуществляли обычно по двое, поскольку один человек должен был обязательно оставаться около пульта с мониторами, контролирующими выходы лифтов между наземным и подземным этажами, то, как вы понимаете, патрулирование подземных коридоров требовало почти звериной осторожности и нечеловеческой ловкости владения самым разнообразным оружием: смерть могла подстерегать тебя не только за каждым углом коридора, но даже при выходе из только что опустившегося лифта.

Но самое скверное было в том, что никогда не удавалось предугадать чем тебя встретит подземелье в этот раз, а уж изобретательности подземных фантомов можно было только позавидовать.3а неполных три года своей работы в службе охраны я успел встретиться лицам к лицу и с волной крысообразных зубастых хищников, и с нашествием гигантских богомолов, и с поразительной по быстроте и натиску атакой скелетообразных существ, вооружённых заржавленными тесаками и шпагами. И всё-таки такое прямое нападение было гораздо приятнее (во всяком случае честнее и достойнее), чем те садистские штучки, которыми время от времени угощало нас не знавшее покоя подземелье. Чего стоят только душераздирающие крики маленького ребёнка, спасавшегося от толпы удивительно жутких существ, явно созданных не без влияния знакомства с фантазиями великого Гойи.

Что это была за картина, можно понять из того, что она смогла вывести из себя даже железного Роба, начавшего службу в охране ещё до появления призраков и фантомов. Только он мог суметь не только отбить атаку нападавших огнем в упор, но и выхватить малыша из массы когтей и лап, жадно протянувшихся к нему. Больше того, ему даже удалось захлопнуть перед нечистью бронированную дверь лифта, где он и был задушен руками псевдоребенка, доверчиво прижатого Робом к груди.

Когда же на следующий день повторилась почти точная копия предыдущей картины, только роль жертвы играла в ней молодая прелестная женщина, и, знавший о событиях прошлой ночи, мой напарник разогнал нападавших выстрелами из автомата, то среди лопнувших оболочек фантомов он обнаружил тело настоящей женщины, распоротое выстрелами в упор. Бедный Иржи, по-моему, до сих пор не может избавиться от угрызений совести после этого кошмара, и всеми правдами и неправдами пытается избегать контрольных обходов и осмотров. Правильнее всего было бы отказаться от совместной рабой с ним, уличив его в трусости, но у Иржи тоже была семья, которую надо было кормить и одевать, а у меня к тому же появился неожиданный помощник и друг, созданный фантазией моей собственной жены.

Правда, создавая его, Джейн меньше всего думала о помощнике для меня, вероятнее всего, она просто хотела как следует разозлить меня, чтобы заставить вспылить, и получить тем самым право на развод с алиментами. Для этого она, как бы, между прочим, поинтересовалась об имени моего любимого литературного героя — графе де Ла Фере. Достала где-то книгу о нём и, старательно выписав из неё описание его внешности и проявлений характера, потратила целую ночь для создания телепатического фантома героя “Трёх мушкетёров”. Вернувшись с дежурства, как обычно, рано утром я застал их “любовный диалог” в самом разгаре.