П.А.Сарапульцев - Крах мультикультурализма

Отсюда видно, что разница между этими понятиями носит принципиальный характер, ибо одно, если мультикультурализм лишь способ налаживания отношений с “гастарбайтерами”, и совсем другое, если он является воплощением идей либерализма в Европе. К сожалению, возможно, как следствие остатков советского воспитания, требовавшего всегда искать и находить злобный умысел во всех начинаниях проклятых капиталистов, большинство Российских источников и исследователей однозначно трактует мультикультурализм лишь как политику (17, 30, 31), “направленную на сохранение в отдельно взятой стране и в мире в целом мире чисто культурных различий” (32), на “легитимацию различных форм культурной инаковости” (22), на гармонизацию отношений между государством и этническими, культурными меньшинствами его составляющими (17).

Среди этих высказываний особого внимания заслуживает упоминание А.И. Куропятником (17) не только культурных, но и этнических меньшинств, поскольку в эпоху постмодернизма и неолиберализма “политкорректное слово культура замещает этничность, так же, как раньше этничность заменила собой расу” (32). Интересно, что сторонники политического понимания мультикультурализма, соглашаясь с тем, что “культура” в нынешних дискуссиях вполне заменила справедливо вытесненное понятие “раса”, умудряются считать именно это изменение подтверждением своей точки зрения.

Так директор Центра независимых социологических исследований Виктор Воронков (30) выстраивает удивительную “логическую” цепочку, подтверждающую, с его точки зрения, приоритет политического и культурного в мультикультурализме. Для начала он заявляет, что “культура в сегодняшнем глобализированном человечестве едина. Общего у людей намного больше, нежели особенного”, а поэтому “этничность играет самую незначительную роль. Внутригрупповая дисперсия больше межгрупповой. То есть различия внутри “русских” или “мигрантов” больше, чем между “русскими” и “мигрантами”. Так что все общества сегодня “мультикультурны”. А потому “и рассуждать о мультикультурализме имеет смысл только как о политике”, определяющей “какие границы выстраивает государство между разными субкультурными группами, кому и какие привилегии дает, кого и как дискриминирует”.

С этой точки зрения говорить о крахе мультикультурализма действительно не приходится, просто в Европе случился банальный провал неудачной политики “легитимации различных форм культурной инаковости”, и всё что требуется для исправления положения дел - это разработка более совершенной “совокупности мер и действий, направленных на достижение заведомо заданного результата”. Вот только возникает вопрос: почему же так трудно при наличии единой общечеловеческой культуры “гармонизировать отношения между государством и этническими, культурными меньшинствами”? И как ни странно, может показаться, ответ на этот вопрос скрывается в многофакторности самого понимания культуры.

Дело в том, что “понятие “культура” представляет собой “органическое соединение многих сторон человеческой деятельности” и поэтому “отличается необыкновенной сложностью (33). Даже в самом максимальном обобщении “понимание понятия культуры слагается из трёх составляющих: жизненных ценностей, норм поведения и артефактов”, под которыми понимаются в первую очередь плоды материального производства, созданные и создаваемые человеком. К несчастью, большинство специалистов по мультикультурализму не понимает того, что именно “жизненные ценности… являются основой культуры”, поскольку именно они “отражаются в понятиях Мораль и Нравственность” (34), а, следовательно, и лежат в основе норм поведения. Причём надо учитывать, что “религия также представляет собой часть культурного комплекса, в котором роль базисного элемента выполняет система религиозных ценностей” (35). То есть взаимодействие культур может представлять собой взаимодействие различных религиозных моралей.

Теперь попытаемся сравнить понятие культуры с понятием этноса. При первом взгляде эти понятие почти не отличаются друг от друга, поскольку этнос представляет собой “исторически сложившуюся на территории устойчивую межпоколенную совокупность людей, обладающих… относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований” (36). “Дополнительными условиями сложения этнической общности могут служить общность религии, близость компонентов этноса в расовом отношении”. Но ” при этом этнос может складываться и из разноязычных элементов” (37).