- Как! – изумился Александр. – Ты и верстать умеешь?
- Я все умею! И могла бы быть тебе образцовой женой. И настоящей помощницей, а не помещницей… - Татьяна взглянула на подрясник, который был на Александре и, разом перестав шутить, серьезно сказала: - Но коль мы договорились, что у нас чисто рабочие отношения, то больше не скажу ни слова о личном. Поверь, я и это тоже умею! Да и Верочка не позволит! - набожно перекрестившись, добавила она. – Я ведь ее, как бы это тебе сказать, чувствую!
- Ну тогда давай, начинай!
Татьяна, сбросив с себя плащ, немедленно принялась за работу. И это было совсем другое дело!
Шрифты заголовков, в отличие от напоминавших колючую проволоку шрифтов Булата, теперь были добрые, мягкие. Линейки – легкие, словно воздушные. Первая же полоса, сверстанная за день Татьяной, радовала глаз и словно дышала.
Но как она ни торопилась, а быстро работать в последующие дни никак не получалось.
То ее задерживали на работе.
То со здоровьем были какие-то неполадки.
Словом, хоть дело и сдвинулось с мертвой точки, но тоже не так быстро, как бы того хотелось…
Наконец, в редакции появился Булат.
Увидев вместо своего компьютера новый, он недоуменно оглянулся:
- А где…
- Ваш рок-компьютер? На складе, за ненадобностью! – с чудовищной вежливостью ответил ему Александр. – И верстальщик у нас теперь новый есть. Так что в ваших услугах мы больше не нуждаемся!
Он с удовольствием посмотрел, с каким видом встретил такие новости Булат и, словно ненароком, спросил:
- Ну и как рыбалка?
- Какая еще рыбалка? – не понял Булат.
- Ну тогда, в выходной, когда я целых пять часов даром вас ждал на заводе?
- А-а, - нисколько не смутившись, вспомнил Булат. – Хорошая была рыбалка. Как раз стерлядка пошла.
- Странно, - удивился Александр. – А я думал, что вы только пираний ловите!
Он хотел добавить «и питаетесь ими, коль сочиняете такое потом», но вовремя сдержал свой иногда очень уж острый язык.
Да лицо Булата и без того пошло багровыми пятнами.
Он открыл рот, хотел что-то сказать, но не смог. И так – молча вышел из редакции православной газеты.
И было видно, что – навсегда!
2
- Все пропало! Потеряли! Упустили! – обхватив голову руками, простонал Альбин.
- Погоди, рано еще отчаиваться! – попытался успокоить его Клодий. – Будем надеяться, что они сумеют его догнать. Я выкуплю тебя, свитки, и ты передашь их по назначению!
Но Альбин был безутешен:
- А если он сумеет от них ускользнуть? Что нам тогда делать?!
- Что? – задумался Клодий и вдруг, просветлев лицом, окликнул: - Эй, Грифон! А ну подойти ко мне!
Несмотря на то, что главарь разбойников даровал ему свободу, Грифон неверными шагами подошел к Клодию и спросил:
- Да, господин?
- Скажи… Ты, кажется, говорил, что с первого раза можешь запомнить любую книгу. А эти… ты тоже запомнил?
- Да, господин!
- Что толку? – не унимался, потеряв свою обычную невозмутимость, Альбин. – Одно дело пересказать, и совсем другое переписать – без единой ошибки! Ведь в конце Апокалипсиса ясно сказано, что ожидает всякого, слышащего пророчества сей книги, если он хоть что-нибудь в ней изменит…
Грифон сощурился, словно видел перед собой строки на папирусе, и уверенно сказал:
- Точнее сказано вот как: «Если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей; и если кто отнимет что от слов книги и пророчества сего, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей».
- Отлично, Грифон! - похвалил Клодий и твердым тоном пообещал: - Если ты перепишешь Апокалипсис так, что в нем не будет ни единой ошибки, то я, так уж и быть, отпущу тебя на свободу.
- Подожди! – вмешался главарь. – Но ведь я же его уже опустил!
- Да! – обернувшись к нему, благодарно кивнул Грифон и, замявшись, с чувством сказал: - Только, если меня отпустит мой господин, это – совсем другое!..
- Мы можем взять из наших бывших вещей письменные принадлежности? – осведомился у разбойников Клодий. – Тем более что они все равно мне понадобятся, чтобы написать денежные расписки, по которым вы сможете получить выкуп в указанных мной местах!
Главарь дал знак, и грабители принесли нужный мешок.
Взяв папирус и каламус с чернилами, Грифон немедленно принялся за работу.
Клодий с удовлетворением следил за ним. Альбин же продолжал сомневаться.
Читать дальше