Санин Евгений - Исцеление Вечностью

- Святые отцы говорят: здоровье – это дар Божий!

- Вот видишь! - с упреком сказала Вера.

- Погоди! – повышая голос, остановил ее Александр. – Но они еще добавляют при этом: а болезнь – это великий дар Божий! И действительно, давай поразмышляем не просто как гомо-сапиенс – разумные люди, а как благоразумные….

- Давай! - вяло, безо всякой надежды, пожала плечами Вера.

И Александр, призывая на помощь все, что когда-либо читал в непререкаемо-авторитетных книгах или слушал от опытных в духовной жизни людей – от старцев, с которыми сподобился беседовать, и не раз сам удивляясь своему красноречию, принялся говорить.

Вера поначалу только отмахивалась, потом задумалась и, наконец, стала слушать, не перебивая, и, как пересохшая пустыня встречает раз в сто лет идущий в ней дождь, жадно впитывать каждое слово.

- Есть такая пословица, которая, увы, все ставит с ног на голову: «Было бы здоровье, а остальное приложится!» - говорил Александр. – А Господь Иисус Христос ведь сказал: ищите прежде Царство Небесное, а все остальное приложится вам. Мы же, как правило, ищем это остальное, и в итоге не получаем ни того, ни другого. И правда, давай рассудим здраво. Если бы наша жизнь навсегда завершалась смертью, то, конечно, было бы справедливым считать любую болезнь бедой, а уж рак - величайшим бедствием. Но так как со смертью все для нас только начнется, то давай-ка поставим все с головы на ноги! Зная эту великую истину, жаждущие вечного спасения подвижники первых веков христианской эры, да и все святые во все последующие времена, уходя из городов в пустыни или основывая пустыньки, только и помышляли об этом… Я бы, конечно, мог бы и своими словами сказать об этом, но лучше послушай, как говорит об этом Иоанн Златоуст! – Александр достал из своей сумки тетрадь с выписками из Святого Писания и душеполезных книг и принялся читать:

«Если мы непрестанно будем помышлять о Царстве Небесном, о бессмертии и нескончаемой жизни, о ликах Ангелов, о пребывании со Христом, о славе непреходящей, о жизни безпечальной, если вообразим, что и слезы, и поношения, и уничижения, и смерть, и печали, и труды, и болезнь, и уныние, и бедность, и злоречие, и вдовство, и грех, и осуждение, и наказание, и всякое другое зло и бедствие из небесной жизни изгнано…»

Александр поднял со страницы глаза на Веру – слушает ли она и, видя, что да, да! – продолжил:

«Что, напротив, там обитают мир, кротость, благость, милосердие, любовь, радость, слава, честь и прочие блага, каких словом описать невозможно, если будем, говорю – то есть это Иоанн Златоуст говорит, - уточнил он, - непрестанно размышлять об этом, - то ни одно из настоящих благ не прельстит нас и мы будем восклицать с Давидом: Когда приду и явлюсь пред лицо Божие?»

Вера, не отрываясь, смотрела на тетрадь в руках Александра, и когда тот закрыл ее, заторопила его умоляющим взглядом: продолжай! И тот продолжил:

- Так что любая болезнь или скорбь это не приговор к смерти, а наоборот – призыв к смерти, более того, зов Божий – к Нему, в блаженную Вечность! Ведь неложно, сказал Господь каждому из живших тогда и живущим теперь: «Грядущаго ко Мне не изжену вон!» Тебе перевести?

- Нет, и так все понятно. «Какие красивые слова…» - прошептала Вера. – А кто их сказал? Откуда они?

- Их сказал апостол Иоанн Богослов. А вот где именно - в Евангелии или Апокалипсисе, к своему стыду точно не помню… Но погоди! Сейчас поищу…

Александр принялся листать Новый Завет. И пока он искал нужную цитату, Вера, удивленно качая головой, проговорила:

- И как только они – я имею в виду, жившие тогда, почти две тысячи лет назад, да и потом люди - смогли сохранить для нас эти бесценные слова? Ведь были войны, пожары, гонения на христиан… А папирусный свиток – это такой недолговечный и хрупкий предмет…

- Сам Бог хранил для нас эти книги. И люди – порой отдавали за них свою жизнь… - машинально пробормотал Александр и воскликнул: - Вот! Нашел! Это в Евангелии от Иоанна. А в Апокалипсисе он говорит, то есть, Господь говорит в Откровении к нему: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». И дальше: «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его».

Александр, дав сначала Вере поцеловать Новый Завет, а затем с благоговением приложившись к нему сам, продолжил:

- Вот святые – многие из которых при жизни были большими грешниками, но благодаря покаянию и великим подвигам удостоились Небесного Царства, услышав такой зов Божий, а болезнь или скорбь, кстати, это тоже Его зов, пошли к Богу и шли к Нему до конца. Они совершали, казалось бы, невозможное: постились неделями, молились денно и нощно, у некоторых от потоков слез на всю жизнь оставались борозды на щеках. Они терпели холод и голод, поношения и нищету, всяческие лишения. Боролись с чревоугодием, сластолюбием, сладострастием, самолюбием, сребролюбием, блудной страстью, гордынею, которая, как известно, является матерью всех пороков, тщеславием, празднословием – всего сразу не перечесть… И все, как один, стремились к бесстрастию, ибо любая страсть может стать непроходимой преградой в Небесной Царство. Все свое время они старались отдавать труду и молитве. Преподобный Нил Столобенский, например, на ночь вставал на костыли, не позволяя себе ложиться. Другой святой, когда изнемогал от желания спать, садился, держа над босой ногой острый камень, чтобы, если он уснет во время молитвы, тот упал на пальцы и болью разбудил его... Столпники, желая уединения, поднимались на крошечные площадки наверху неприступных скал и там жили всю жизнь, опаляемые зноем и холодом, питаясь лишь тем, что поднимут им в корзинах сердобольные люди... Мученики шли на самые страшные мучения и казни… Я могу продолжать перечислять подобные подвиги до утра. Но, как мне кажется, пора уже сказать самое главное.