Санин Евгений - Исцеление Вечностью

Альбин с Грифоном посмотрели на него и разочарованно переглянулись.

Клодий был основательно пьян.

- И по какой же причине ты так набрался? – первым придя в себя, спросил Альбин.

- По твоей! – пьяно качнул головой Клодий. - Это ты во всем виноват!

- Я?! – изумился Альбин.

- Да! Эта твоя Вечность никак не умещается мне в голову.

- Хорошо, поговорим о ней завтра! – примирительно сказал Альбин. – И я тебе все разъясню.

- Не хочу завтра! Хочу прямо сейчас! – заупрямился Клодий. - Давай немного пофилос-с-софс-фс-твуем! – запутавшись пьяным языком в слове, кое-как выговорил, наконец, его он.

- Давай! – не желая спорить – пусть и с нетрезвым, но все же начальником - не очень охотно согласился Альбин.

- Вот смотри! – водя перед его лицом указательным пальцем, стал призывать к вниманию Клодий. – Если правы философы-атеисты, то живешь, живешь, а потом – бац! И нет тебя. Всё – темнота, навсегда! Жаль расставаться со своим «я», - зябко передернул он плечами и продолжил: - А если правы эллины – то опять же: какая радость вечно пресмыкаться в их сером мрачном аиде? И твоей блаженной Вечности я не достоин потому что – ну не верю, что хочешь делай со мной – в твоего Бога! Вот я и пью!

Клодий поднял голову и с вызовом посмотрел на Альбина:

- А что? Сам Траян пьет! И ничего! Правда, говорят, потом такие эдикты выпускает, что наутро сам хватается за голову. И в конце концов, хвала богам, издал такой закон, по которому считается недействительным все, что он подпишет будучи в нетрезвом виде!

- Ну, слава Богу, ты не Траян, проспишься к утру, и государство от этого не пострадает! Тем более твое состояние!

- А-аа! А вот тут ты не прав! - Клодия качнуло так, что Альбин с Грифоном едва успели усадить, а потом и уложить его на ложе. Поразительно, но рассуждая на деловую тему, он даже пьяным говорил совершенно трезво: - Пускаясь в это путешествие, я пошел на огромный риск! Выгода от вложения средств в такой новой провинции, как «Аравия», столь велика, что я решил взять с собой почти все то, что имею!

- Ты хочешь сказать, что заполнил трюм золотом, обмазав его глиной, чтобы все думали, что это простой балласт? – шутя, подмигнул Грифону Альбин.

Но тот от огорчения, что придется откладывать столь важный для него разговор, принял все за чистую монету.

Зато Клодию эта шутка неожиданно понравилась:

- Ха-ха! - засмеялся он. – Если Траян после Азии решит завоевать, как Александр Македонский, Индию, я именно так и сделаю! Золото - вместо балласта! Ха-ха-ха! Ха… ха…

Смех Клодия постепенно угас и перешел в громкий храп.

Альбин и Грифон снова переглянулись.

Начальник одного и господин другого - уже спал.

- Ну ладно, продолжим о серьезном, когда протрезвеет! – решил Альбин и вопросительно посмотрел на Грифона: - А ты почему не поговорил с ним?

- Да по той же причине! – вздохнул тот. – Конечно, я раб, но и у меня может быть серьезное дело, которое мне дороже всего на свете…

Альбин посмотрел на него и, совсем как недавно у него самого Клодий, спросил:

- Не понимаю, с такими деньгами и такой жаждой свободы – почему ты до сих пор просто не сбежал от него?

- И рад бы! - развел руками Грифон. - Но… не могу!

- Почему?

- Совесть потом замучит…

В этом не было ничего нового для хорошо знавшего раба Альбина. Он столько раз уже задавал этот вопрос и получал тот же ответ.

Только на этот раз слово «совесть» было сказано таким тоном, словно Грифон уже ненавидел ее…

9

Утром Александр проснулся не выспавшийся и совершенно разбитый.

Причин тому было несколько.

Сначала вечером, не давая ему уснуть, Вера долго говорила по телефону, судя по долетавшему имени, с Гульфией. Потом, после этого, всю ночь через стенку слышался ее сильный надрывный кашель. К тому же несколько раз, словно нарочно выбирая моменты, когда он начинал засыпать, в комнату пытался пробраться рыжий кот. К счастью, Александр предусмотрительно приставил к двери кресло, и все его старания оказались безуспешны.

Только под утро он уснул, наконец, крепким, сытным сном, но почти тут же щелкнул дверной замок, и в коридоре, а затем на кухне раздался громкий женский голос, зовущий Веру.

Это пришла Гульфия, худенькая, смуглая женщина с большими печальными глазами.

Александр, выйдя из своей комнаты, вежливо поздоровался с ней, услышал такой же учтивый ответ и увидел на кухонном столе банку сгущенки, пряники, сыр, копченую скумбрию, ветчину, грецкие орехи и большие зеленые яблоки.