Санин Евгений - Мы - до нас

- Вот видишь, ты опять сказала всуе!

И хочешь, чтобы Он тебе помог?

Что толку в хладном поцелуе?!

Нет – нужно пред иконой и крестом

Молиться горячо и непрестанно…

Гита

(задумчиво):

- Ты учишь так, хоть с Господом Христом

Вы позже познакомились! Как странно…

Мономах:

- Ну, это как сказать! Святой Андрей

Над нашей Русью крест большой поставил,

Когда у вас, в далекости своей,

Еще и царь, наверное, не правил!

Гита:

- У нас – король! И, князь мой, о, мой Бог,

Какая разница – кто раньше или позже?

Но почему у вас другой пирог,

Хотя одни и те же дрожжи?

Я помню то, как во дворце отца,

На встречах, на балах и на приемах -

Всё люди, люди, люди без конца…

И много было среди них знакомых.

И на приемах, встречах и балах

Они – и все это прекрасно знали,

О Боге говорили на словах,

А на делах – вторично распинали!

Мономах хочет что-то сказать, но теперь Гита не дает ему этого сделать.

Гита:

- Гляжу на вас и не могу понять…

Прости – в худом не ведаете меры,

И в то же время не могу объять

Умом всю силу вашей веры.

Воюете… Грызня, как князь умрет…

Мономах:

- Но – каемся! И в этом наша святость,

За что Господь нам, по молитвам льет

На горечь грешных ран святую сладость!

Гита:

- Да-да, про святость, я не скрою

Уже слыхала: там и тут,

С насмешкой Русь, зовут святою

А вас – святошами зовут!

Мономах:

- В том, что кому-то кажется потешным,

Я ничего смешного не нашел!

Христос, ответь мне, разве не ко грешным,

Чтоб сделать их святыми, в мир пришел?

И от Христа, хоть мы не без греха -

И спор наш не ко времени и месту -

Не оторвать нас, как от жениха

На доброй свадьбе – верную невесту!

Для нас Христос – всему Глава.

А там нас жалуй, иль не жалуй!

Гита:

- Какие важные слова!

И я запомню их, пожалуй…

Мономах:

- Вот я – когда бы не был Мономахом,

В иные, еще юные года,

То стал бы чернецом!

Гита

(глядя на него во все глаза):

- Монахом?!

Мономах:

- И был бы рад тому!

Гита

(ревниво):

- Сейчас?

Мономах

(успокаивающе):

- Тогда!

Гита

(качая головой):

- Такой живой и крепкой веры

Нигде, наверно, нет теперь!

Я вижу, вы – не лицемеры!

Мономах:

- А кто тебе мешает? Верь!

Я, князь, и дело мое – битва,

Где жизнь кладется для людей,

А матери дана молитва

Особой силы – за детей!

Она, когда беда настанет,

Хоть эта помощь не видна,

Их даже из огня достанет,

И вытащит с морского дна!

В слепой степи среди метели

Под градом стрел, под свист мечей,

Дано вам – только б захотели

Спасать молитвою детей!

Слуги бесшумно вносят большой стол, лавки. Один из них вопросительно смотрит на Мономаха, князь согласно кивает, и слуга начинает зажигать остальные свечи.

В гриднице постепенно становится всё светлее.

Мономах

(заканчивая разговор):

- Храненье Божие – надежнее людского!

Гита:

- Я верила, что успокоишь ты меня

Словами, обещаньем, но… такого -

Поверь, никак не ожидала я…

Мономах:

- И что теперь, как очи ясны стали,

Про ханов, сына можешь мне сказать?

Гита

(послушно):

- Они сейчас нам выбора не дали,

А сами мы его не можем взять!

Мой лад, ты, сделал все, как надо

Мне не в чем тебя больше упрекнуть!

Я складно говорю?

Мономах

(обнимая жену):

- Ты клад мой, лада!

И сына, верь мне, я смогу вернуть!

Гита:

- Ну, вот и помирилась с мужем!

А то – нельзя, нельзя, нельзя…

Мономах

(в шутку):

- И нам нельзя, мы тоже – служим!

Гита:

- Ох, эти мне князья, князья!

(прижимаясь к мужу):

Ах, Рюрика варяжье семя…

Мономах

(обиженно отстраняясь):

- Что ты! Он был славянский балт!

Гита:

- А это что еще за племя?

И что это за шум и гвалт?

Двери приоткрывается, показывается голова гридня.

Мономах

(гридню):

- Что, все уже на месте?

Гридень:

- Точно!

Мономах

(Гите):

- Это - дружинники и Ратибор.

Он попросил собрать их срочно

На очень важный разговор.

Гита: