Санин Евгений - Иду на вы

- Фу, ты, Славко! Слава Богу, живой!– послышался сверху знакомый бас.

Славко вгляделся в склонившегося над ним человека и, узнавая в нем давнего друга Милушиного мужа, недоверчиво прошептал:

- Онфим? Ты?..

- Я, кто же еще! Ну и напугал ты меня?

- Этим? – слабо удивился, кивая на нож, Славко.

- Да нет, тем, что живой! Ну, представь себе сам: лежит покойник с ножом в груди, весь в крови и вдруг бросается на тебя…

- Да это не кровь – клюква! – сконфуженно пробормотал Славко.

Чтобы окончательно убедиться, что он не лжет, мужчина провел по красному пятну на груди Славки пальцем, лизнул его и кисло сморщившись, сплюнул:

- И кого же ты так ждешь?

- Половца, кого же еще? - садясь, огрызнулся Славко.

- То-то я смотрю, всё в Осиновке, словно вымерло! – понимающе кивнул Онфим. – Остальные-то хоть успели уйти?

- Да, но…

- А я, понимаешь, - не дослушивая, Онфим стал развязывать свою котомку и выкладывать на стол небольшую кринку, свертки и две монеты: - Гостинцы Милуше привез. Муж ее наказал завезти по дороге. Захожу, а их нет. Так вернутся, передай им: вот мед, пряник для сына, пара сребреников, чтоб зерно для муки купить. Ну, и, конечно, колечко…

- Постой, Онфим, погоди! - попытался остановить туговатого на ухо кузнеца Славко.

Но тот не унимался:

- Что погоди? Что постой? Тут и для тебя подарок имеется!

- Для меня?!

От удивления Славко даже забыл про то главное, о чем хотел сказать Онфиму. Не так часто баловала его жизнь подарками.

- На, держи!

Онфим бережно развернул большой узелок платка и протянул Славке… кованный бронзовый крестик.

Ожидавший увидеть засопожный нож, который давно обещал выковать ему муж Милуши, Славко раздосадовано засопел. Но, не желая огорчать добродушного Онфима, с деланной улыбкой принял крест.

А тот принялся расхваливать его:

- Настоящий мощевик, любую святыню внутрь вложить можно! Не хуже греческого будет. Сам Милушин муж сделал!

Славко осторожно положил крест рядом с гостинцами и уже открыл рот, чтоб сообщить, наконец, Онфиму о Белдузе, но тот заторопился так, что ничего не хотел и слышать:

- Все-все! Мне пора назад, в Переяславль возвращаться! А то, если опоздаю, такое Мономах сотворит…

Было странно слышать это от могучего, взрослого человека.

И, тем не менее, Славко успел крикнул ему вслед:

- По большой дороге не возвращайся! Там – половцы!

- Где?

- У моста.

- Ладно, объеду! Береженого Бог бережет! Кто хоть на этот раз пожаловал?

- Кто-кто! Я тебе в сто сотый раз пытаюсь сказать: хан Белдуз!

Онфим остановился, и лицо его сморщилось так, будто он выпил отравы:

- О, Господи! Погоди, постой! Кто?!

- Это я все говорю тебе, постой-погоди! – даже обиделся Славко и, подбежав, прокричал ему в самое ухо: – Хан Ласка! Белдуз!!

- Да не глухой, слышу! – отмахнулся Онфим. – Ты лучше скажи, ваши куда ушли? Где схоронились?

- В лесу, как всегда!

Онфим в ужасе посмотрел на Славку:

- От Белдуза?! Я думал это какой другой хан! Да разве можно от него по лесам прятаться?

- Это еще почему? – предчувствуя недоброе, похолодел Славко.

- А потому, что после набега Боняка нечего искать ему в вашей веси! Что он тут может найти? То ли дело люди – живой товар! Который, как он прекрасно знает, при первом известии о половцах сразу бежит прятаться… И значит, где Белдузу искать его?

- В лесах!.. - падающим голосом ответил Славко.

- Верно! – кивнул Онфим. - Да по другим тайным местам, о которых ему, если не лазутчики, то нюх известит!

- То-то все шли, как чуяли – словно на смерть, прощаясь…

- Тут не то, что на смерть… Давно хоть ушли? – с последней надеждой спросил Онфим.

- С вечера… - глянув на свет за дверью, охнул Славко и с готовностью предложил. - Может, мне сбегать, сказать, чтобы вернулись?

- Эх! Да разве ты успеешь… Что я теперь другу скажу? Какой поклон передам от жены с сыном?! Господи, благослови! Спаси и сохрани на всех путях и дорогах…

Перекрестившись, Онфим на прощание махнул рукой и тяжелыми шагами стал подниматься по ступенькам к двери.

Через несколько мгновений наверху раздался его гремучий бас и быстро удаляющийся стук конских копыт…

5

Где-то невдалеке послышался плач ребенка.

Оставшись один, Славко присел на лавку, но тут же вскочил.

- А я-то чего здесь сижу? – во весь голос накинулся он на себя, по давней привычке рассуждать дома сам с собой, вслух. - Онфим в Переяславль уехал. Белдуза, видно, и, правда, ждать тут нечего…

Он покосился на пряник и кринку меда, оставленные на столе кузнецом, но, как ни был голоден, сглотнув слюну, не стал даже притрагиваться к ним.