Па Марго - Марго Па

В деревне по-прежнему было тихо, никто не осмелился ему возразить.

– Молчите? Значит, согласны. Значит, договорились, – удовлетворенно отметил Макс и, держа ружье перед собой наперевес, побрел обратно в поле.

Его круг окончательно замкнулся, утратив всякую надежду когда-либо превратиться в спираль.

****

Вадим больше не видел Алику с той ночи. Она звонила ему в «Автослейд», просила о встрече. Но Вадим не мог прийти: много накопилось ошибок в отчетах о продажах автомобилей, и начальник сделал ему уже второе замечание, по виду он был очень недоволен его работой. Вадим так до конца и не понял, спасал ли он Макса в тот день или боролся за свое предназначение, которое, по словам Художника, должно превратиться в дым. Так или иначе, но он не решился уйти с работы. Страх увольнения и потери только что обретенного мира, где все по-другому, оказался сильнее клеверных снов, которые могли и подождать несколько дней. Но страсть не умеет ждать, так же как и страдание.

Когда Вадим наконец вырвался к Алике на один вечер, его ждала короткая записка в дверях: «Они нашли его картину в горах. Помнишь, я говорила тебе о выборе? К несчастью, свой я сделала семь лет назад. Я уезжаю увидеть его последний рассвет».

Алика не обещала вернуться, она знала, что никто не в состоянии выполнить подобных обещаний. Время всегда ошибается и не умеет сжиматься по велению нашего сердца.

Вадим почувствовал, как в ногах лопнули струны, и он медленно опустился на пол у двери ее квартиры. Он не помнил, сколько времени он провел, сидя на полу у ее запертой двери, может, ночь, а может, неделю. Иногда время перестает вдруг существовать. Особенно когда внутри обрываются струны.

Он очнулся ранним утром на ступеньках лестницы, прислонившись виском к обшарпанной стене. Стена была желтого цвета, и Вадиму почудилось, что где-то далеко в горах есть маленький музей, где стены и пол такие же желтые и обшарпанные, но это неважно, потому что напротив окна висит картина Художника «Рассвет в горах». И Алика медленно ступает по скрипящим половицам, протянув к ней руку. Пыль струится в воздухе, наполненном солнечным светом, и она улыбается. Улыбается ему, Художнику, а он по-прежнему смотрит на нее со своей картины. Теперь они снова счастливы. Счастье – это войти в луч света в темных закоулках памяти.

Вадим еще раз подошел к двери и заглянул в замочную скважину. Ветер хлопал незакрытой в спешке рамой слепого окна. Рядом на мольберте он увидел законченную картину «Топь». Бог Солнца обрел черты Художника.

Все это походило на бегство. Только беглецом был он. Вадим не исполнил обещания, данного Художнику: не поднял город ее души из руин. Он слишком слаб для того, чтобы вести Алику за руку по дороге в незнакомое завтра. Тишину и покой его дней нарушал только ветер, он не умел, не научился страдать, значит, был недостоин и страсти.

Вадим вернулся к работе, осознав вдруг, что ослеп и заблудился в чужой судьбе, что ходит по кругу, исполняя чужое предназначение, которое тоже должно превратиться в дым. Он все чаще впадал в какое-то странное оцепенение, глядя в окно и забывая вносить цифры в отчеты о продажах автомобилей.

Он исчерпал себя, и теперь ему больше ничего не хотелось. Он смотрел из окна шумного офиса во внутренний дворик, что спрятался в густой зелени деревьев. И каждый день наблюдал, как безногий инвалид из соседнего дома напротив выезжал в убогой коляске на улицу с мечтой погладить руками жесткую кору дерева, но с условием, что подойдет он к этой несчастной березе сам, на собственных ногах. Все, о чем мог думать Вадим все эти дни, – это ласкать шелковую кожу Алики. Но она не вернется уже никогда. Так же, как и сосед-инвалид понимал, что никогда не дотронется до шершавой коры выше, чем может дотянуться из инвалидного кресла. Какой малости иногда достаточно, чтобы сделать человека счастливым, и как невозможно многого мы все же при этом хотим.

Он пытался закрывать окно, опускать жалюзи и работать. Но тщетно. Взгляд искал встречи снова и снова. Инвалид стал олицетворением его пустоты. А пустота, сколько ни закрывай окна, – меньше она не становится.

С работы Вадим возвращался в пустоту квартиры Макса. Каждое утро он начинал собирать вещи, решая вернуться домой. И каждый вечер откладывал в надежде услышать телефонный звонок, который вернул бы ему Алику. Часами он бродил по квартире и до боли в ушах вслушивался в тишину.

Тишина. Труднее всего найти себе место в пустой квартире.