Unknown - o bae5185ab1389b8b

сжатый кулак завис над его и без того разукрашенным лицом, но не опустился,

перехваченный за запястье. Левой ладонью Глеб ухватил Наташу за подбородок и потянул

вверх, одновременно выкручивая всё ещё сжатую в кулак руку за спину.

- Хорош! Остынь!

- Убью!

Глеб заломил руку посильнее, и Наташа, ещё пару раз дёрнувшись, вынуждена была

угомониться.

Приготовившиеся уже наблюдать развитие драки одногруппники разочарованно вернулись

к своим делам.

- Отпусти, - процедила Волкова сквозь зубы.

- Ты успокоилась?

- Отпусти, сказала. Я его не трону. Ты мне плечо вывихнешь.

Глеб разжал руку и отступил назад, готовый дать отпор в случае блефа. Но Наташа в драку

больше не лезла. Она поправила форму и, не оборачиваясь, пошла к своей койке.

Преклов уже поднялся с пола и сидел теперь, потирая ушибленную грудь.

- Ты как? Живой? - поинтересовался Глеб.

- Жифой. Фот федь сфолочь бешеная.

В столовой царило праздничное настроение. Чертовски питательная, несусветно полезная

и в равной степени отвратная пищевая масса сегодня была щедро посыпана изюмом.

Вообще Глеб за два года уже свыкся с этой напоминающей по виду творог и липнущей к

зубам дрянью, чей вкус варьировался в течении недели от клубничного через апельсиновый к

дынному. Больше всего Глеб любил вторник и пятницу, по этим дням давали "апельсин" -

оранжевый брикетик, приправленный ядрёными синтетическими добавками, которым

удавалось почти полностью забивать собственный вкус пищевой массы. "Клубника" с

"дыней" этим не могли похвастать, а потому из-под ягодно-бахчёвых ароматизаторов

пробивался мерзкий привкус рыбьего жира, дрожжей и скисшего молока.

- Ты изюм будешь? - уставился на порцию Глеба подсевший рядом Толян.

- Нет, тебе оставлю.

- Плавда?! - глаза Преклова вспыхнули неподдельной благодарностью, и он тут же

потянулся собирать вожделенные сморщенные виноградины с пищевого брикета.

Глеба всегда поражало жизнелюбие этого парня. Ни выбитые зубы, ни сломанные кости не

могли унять тягу Толяна буквально ко всему, что хоть немного способно было подсластить

существование в учебном лагере "Зарница". Преклов чрезвычайно быстро оправлялся от

любого удара судьбы, каким бы тяжёлым тот ни был, и как бы часто ни повторялся. А каждая

мало-мальски приятная ерунда производила на него такой эффект, что Толя мог дня два

кряду прибывать в отличном расположении духа, пока очередной удар не пришибёт эту

маленькую эйфорию. Вот и сейчас, позабыв о замороженной проштопанной щеке и, как

следствие, неконтролируемо текущих по подбородку слюнях, Толян улыбался, сжимая

пальцами сладкую коричневую изюмину.

- Неправда, - отрезал Глеб и перехватил загребущую прекловскую ручищу. - Могу сменять

на компот...

- Годится! - не раздумывая и не давая соседу договорить, выпалил Толян.

- ...и джем, - невозмутимо закончил Глеб, кивнув на маленькую пластиковую баночку,

запечатанную сверху фольгой.

- Э-э... - заколебался Преклов, переводя несчастный взгляд с джема на изюм и обратно. -

Тогда половину компота.

- Лады.

Толян схватил кружку, сделал три больших глотка и под жизнеутверждающее "хе-хе-хе"

принялся пересыпать изюм с брикета Глеба на свой.

В процедурный все явились сытые и довольные, как положено. Заедать пищевую массу

бутербродом с двойным слоем джема оказалось весьма эффективно, мерзкий привкус почти

не мучил. И полтора стакана яблочного компота пришлись как нельзя кстати. Глеб в

очередной раз пожалел, что "медикаментозная профилактика" осуществляется только два

раза в неделю, обычно в среду и субботу. По какой-то необъяснимой причине именно в день

посещения процедурного кабинета рацион курсантов значительно улучшался, вплоть до

того, что на столе появлялись свежие фрукты и даже натуральное ничем не разбодяженное

мясо. В такие, по-настоящему праздничные дни, как не раз уже замечал Глеб, процедура

длилась чуть дольше, а привычные ощущения были чуть острее. Случалось это примерно

раз в месяц.

- По местам! - скомандовал Архангел второго ранга Лехов.

Курсанты без лишних проволочек закатали рукава и разложили свои тщедушные тельца на

блестящих холодным металлом анатомических кушетках.

Лехов в "Зарнице" пользовался непререкаемым авторитетом, как у курсантов, так и у

сослуживцев. Жуткой наружности мужик по габаритам не уступающий многим Палачам. Его