Дмитрий Факовский - Бессы

Они поздоровались. Ребята бухали водку, и Факер подумал, что несколько рюмок таки можно опрокинуть. Пока он быстро пил, не чокаясь с остальными, и закусывал холодцом и остывшим шашлыком, всё это время солировал Женя, рассказывающий окружающим о прелестях жизни в Израиле.

«Сказка, а не страна», - вздохнула рядом какая-то девушка.

Это окончательно оскорбило Факера, и он возмущённо выпил ещё пятьдесят, после чего встал и подошел к Жене. Он был выше его и явно занимался утренней гимнастикой с железом, поэтому бить его нужно было не по самовлюблённой роже, а по яйцам. Причём, в переносном смысле.

«Почему бы вам не показать миру ядерную бомбу?» - спросил он, обняв Женю.

Поведение Факера, посмевшего перебить его, сбило у него дыхание, отчего он не сразу нашелся что ответить.

«Какая бомба?» - наконец, улыбнувшись, включил дурака он.

«Ту, которую вы от всех скрываете. И я не думаю, что она одна. Причём, заметь, что вам никто и слова не говорит, в отличие от травли КНДР или нападок на Иран, у которого атомного оружия и близко нет», - холодно спросил его Факер, с удовольствием отмечая, что присутствующие девочки слушают его, затаив дыхание.

«Ты прикалываешься», - продолжал скалиться Женя, с которого буквально осыпалась спесь.

«Я уже молчу об оккупации Палестины и геноциде арабов. Израиль – фашистское, тоталитарное, откровенно расистское государство, аналогов которому не было и нет. Извини, Жень, но вы – агрессоры. Не евреи, а ваша власть – государство Израиль», - сплюнул Факер.

Женя молчал.

«Ты зачем сюда приехал?» - спросил он.

«Я продаю вам чеснок», - ответил Женя.

«Чеснок – дело хорошее. Только вот, неужели у нас нет своего?» - спросил Факер.

«У меня ниже цены, и вообще – это вопрос не ко мне», - справедливо парировал он.

В один момент Факеру стало скучно – перед ним стоял просто молодой ублюдок, для которого вся мощь его государства, которым он, как еврей, мог бы гордиться, как имеют право гордиться нацистской Германией немцы, - не имела значения, и была сведена к поставкам чеснока гоям, которых он, возможно, и за гоев не считал.

***

Когда Факер в очередной раз за Пасху, уже сбившись со счёта, вновь напился, пришел багровый закат, горящий вокруг, словно радиационное сияние. По небу вновь поползли тяжелые свинцовые тучи, предвещая новую порцию крупного весеннего дождя. Бухая под брезентовой крышей, Факеру было пох – дождь и дождь, главное – тепло. Пребывая в столь глубокомысленных рассуждениях об относительности бытия, он вдруг вспомнил, что прибыл сюда, в общем-то, чтобы покурить.

«Где мои шишки?» - подумал Факер грозно, и принялся искать одним лишь взглядом, чтобы не выдавать себя перед этими мудаками (почему бы Жене не быть завербованным Моссадом?), куда исчез Василий.

Вокруг стало поразительно темно.

«Не помешало бы включить свет», - подумал Факер, тревожно прислушиваясь к тишине.

Он попробовал встать, но не почувствовал ничего – ни ног, ни рук, ни задницы.

Факер превратился в голое сознание, нервно пульсирующее среди безмолвного мрака.

Наверное, в другое время и в другом месте все это выглядело бы красиво и по-хорошему готично, но в тот момент, растянувшийся на неопределённый срок, стремящийся в бесконечность, ему было реально невесело. Нет, не страшно, скорее его просто пронизывала тоска и чувство безысходности.

«Я умер», - внезапно, осенила его надежда.

Ухватившись за эту мысль, Факеру стало безмерно грустно, но спокойнее.

«Даже самая горькая правда, например – сообщение о собственной смерти, - куда лучше постоянных сомнений и терзаний в ожидании неведомого чего», - подумал он рассудительно.

Правда, не успев толком погоревать и пожалеть себя безвозвратно, Факер был выведен из состояния временного отсутствия очередной незнакомой тёлкой, пытающейся пьяно вылезть из-за стола, но, в итоге, зацепившей сидящего рядом Факера, после чего они вдвоем рухнули в молодую траву. Тёлка была лёгонькой, словно пушинка, и у Факера даже встал, однако в тот момент, лежа на спине среди прохлады, приникнув к земле, он радостно смотрел на летящие прямо в него капли дождя.

***

Василий нашелся тут же – он никуда и не исчезал. Сидел и пил чай без сахара. Факеру стало жаль его.

«Так неинтересно жить», - подумал он.

Не обращая на себя внимания, он встал и пошел бродить вокруг дома, переступая из кругов света – из одного в другой, рвущихся в тенях и стремясь к темноте, - расплывающихся из прикрытых окон. Фруктовые деревья свежели каплями дождя на юной листве, нежность которой Факер чувствовал, отводя прочь тонкую ветку, больно царапающую лицо.