Дмитрий Факовский - Бессы

Ездить с Василием было страшно. Правил на дороге для него не существовало в принципе. Однажды для него это плохо кончилось: его «пятёрка» разнесла на перекрестке «восьмёрку» отечественной сборки, водитель которой погиб на месте, а сам Василий – к тому времени уже депутат, - вылетел через лобовое стекло и, пролетев несколько метров, врезался головой в столб, - с тех пор через весь его бритый череп белой строкой проходит ужасающий шрам. Ну, а что касается ДТП, но ситуацию удалось разрулить достаточно быстро: в своё время Василий тоже поёбывал прокуроршу, одновременно пребывая вместе со своим отцом в дружеских отношениях с самим прокурором. Поэтому, несмотря на железобетонную доказательную базу, например, тот факт, что двигался он со скоростью не менее двухсот километров в час по центру города, о чём, в частности, свидетельствует развороченная «восьмёрка» и в прямом смысле головокружительный полёт самого Василия, чудом оставшегося живым после столкновения, - его оправдали, признав виновником ДТП погибшего водителя. Примечательно, что все не просто всё знали, - вдова покойного и взрослые дети даже не пискнули ни во время, ни после суда, получив от Василия пять штук зелени. Сам он потом ещё долго возмущался, что всё это дерьмо обошлось почти в десять косарей, не считая лечения и таблеток от головных болей, терзавших его до сих пор.

«Хорошо, хоть страховка полностью покрыла капремонт», - добавлял он.

Василий врубил на полную мощность какой-то говнорэп. Факер думал, сказать ли ему, что он ебал сегодня прокуроршу и когда уже было решился, нашел для себя замечательную отмазку, понимая, что перекрикивать Гуфа нет смысла.

Пролетев полгорода за пять минут, они тормознули у небольшого аккуратного трехэтажного домика, где проживала его семья. Он просигналил, и ворота перед ними отворились. Когда они припарковались прямо перед домом рядом с другими машинами, Василий вырубил музыку и оценивающе посмотрел на Факера.

«Ты чертовски пьян», - сказал он со скепсисом.

«Мне бы дунуть», - устало отмахнулся тот.

«Мама дома», - пояснил Василий.

«Мама – это святое», - согласился Факер.

Подумав пару секунд, он извлёк оттуда термос с кофе и лимон. Кофе Василий не пил, что тут делал лимон – тоже было не ясно, но Факер было до того заёбан, что ему даже не хотелось думать на сей счёт. Василий разрезал лимон здоровым охотничьим кинжалом, хранящимся на всякий пожарный под водительским сидением, и протянул две половинки Факеру.

«Съешь», - сказал он.

Без энтузиазма, морщась, Факер съел лимон, радостно чувствуя, как сок кислого фрукта приводит его в чувства. Василий открыл термос и налил ему кофе – не свежий и едва тёплый.

Факер бахнул его залпом.

Знакомясь с мамой Василия, он чувствовал себя уже вполне сносно, к тому же во рту у него благодаря лимону и кофе больше не было вкуса и запаха бухла, отчего он мог общаться с окружающими его людьми куда увереннее, не переживая за свежесть своего дыхания. Маленькую, слегка напуганную женщину было жалко с первого взгляда. Почему-то даже на Факера она смотрела с немой мольбой в красивых карих глазах, отчего он чувствовал себя неловко. Ему даже было стыдно за то, что он ничем не может ей помочь, ибо даже не знает, что ей нужно, но и если бы знал, всё равно не смог бы ничего сделать, - ощущение всего этого сильно огорчало его.

«К сожалению, папа уехал на рыбалку», - сказала она, обращаясь одновременно и к Василию, и к Факеру.

«Жаль, давно не виделись», - вежливо ответил Факер, мечтая побыстрее убраться отсюда, оставив её заниматься своими делами, ведь до того, как они приехали, у неё ведь были какие-то дела?..

Его штормило.

«Давно Женя приехал?» - спросил Василий.

«Час назад, как и ребята», - ответила мать.

***

Женя оказался евреем. Причём, не карикатурным – щупленьким и низеньким, в очках и с пейсами, - а очень даже здоровым малым, его одногодком.

Вообще мифы о евреях-ботанах, не видевших в жизни ничего опаснее скрипки, на которой они сплошь и рядом якобы пиликали, Факер развеял для себя с раннего детства благодаря бабушке, рассказывавшей ему реальные и оттого вдвойне жуткие истории о том, как вернувшись с «Ташкентского фронта» упитанные и налитые здоровьем еврейские парни со свистом захватывали в городе элитные квартиры, зачастую выбрасывая хозяев прямо из окон. Независимо от этажа. После они же, купив на чёрном рынке у настоящих ветеранов ордена и медали, дрались с его дедом и другими реальными фронтовиками, вернувшимися с войны не только в наградах, но и в ранах с болячками. И тут был всего один момент, почему Факер верил бабушке, не считая её антисемиткой и просто старой дурой. Он всегда дружил с логикой и понимал, что врать ей просто незачем.