Комета Еленина - КОМЕТА

Но сразу выполнить царский указ не удалось, поскольку карлов было мало, и собирали их почти 3 месяца. Всего было собрано около 80 карликов и карлиц. А собирали их на шутовскую свадьбу...

Именно такая уникальная свадьба карлов, а в частности, Якима Волкова и состоялась в ноябре 1710 года.

"...Пара была обвенчана в русской церкви по русскому обряду. Венец над невестой держал сам Царь, в знак своей особой милости. После стола все карлы очень весело танцевали „русского", часов до одиннадцати. Какие были тут прыжки, кривляния и гримасы, вообразить себе нельзя! Все

гости, в особенности же Царь, не могли довольно тем навеселиться и, смотря на коверканье и ужимки этих 72-х уродцев, хохотал до упаду..."

Петр I усердно подпаивал новобрачных и затем сам отвел их домой (в царские палаты) и при себе велел уложить их в постель. Молодая карлица, бывшая невестой, сделалась беременною, но не могла разрешиться и после страданий умерла вместе с ребенком.

Через время появилась у Росейского двора новая забава, а именно - «Шутовские похороны карла» в 1724 году, того самого, Якима Волкова - вдовца, распутничавшего и пьянствовавшего со дня смерти жены. Похороны состоялись в конце января, и по указу Петра I, были проведены самым торжественным и, опять-таки, забавным образом. Была образована целая процессия, состоявшая из 30 маленьких мальчиков, шедших попарно, низкого роста попа, нарочно подобранного для такой церемонии, крошечных саней, на которых стоял крошечный гробик, обитый малиновым бархатом, с серебряными позументами и кистями. Одним словом - весёлые «Шутовские» похороны...

В это время в Англии, после свержения Стюартов, компрачикосов объявили вне закона. Их главарей вешали, рядовых членов клеймили. Вслед за Англией запретили деятельность компрачикосов на своей территории Франция, Испания и Нидерланды.

А куда деваться карликам? Их уже не убивают и не едят, даже принимают на службу в армию;

Из 45421 призванных к воинской повинности в Баварии, констатировали 43 субъекта с ростом в 131, 130, 128, 126, 125, 124 и 115 см...

Кстати, в Соединенных Штатах, в армии северян, когда принимались все волонтеры, способные носить оружие, находилось несколько субъектов низкорослых, один - 124 см., другой даже 102 см. По аттестации их начальства, оба служили прекрасно и бодро переносили все тягости и лишения.

Но, тем не менее, как бы то ни было, они оставались только «субъектами».

Тогда и стали появляться первые цирковые труппы и целые цирки лилипутов, вроде нашего, где карлики смогли, хоть немного почувствовать себя людьми, в среде себе подобных.

И знаете, Полина, что я однажды понял? Я понял, что налёт цивилизации ещё настолько тонок, что нормальный человек, как бы он не старался, пока не может относиться к уродам, как к равным. Он может улыбаться, даже протянуть руку, но сделает он это, всё равно, через силу. Потому что, мне самому трудно смотреть на наших артистов, да и на себя самого в зеркало, без отвращения. Что говорить о нормальных людях?..

И перефразируя высказывание Горького о том, что «Мерило цивилизации это отношения к женщине», я определил собственное мерило. Это отношение к нам - карликам.

И на данном этапе развития, у нормального человека только одно хорошо получается, по отношению к нам – смеяться. Вот и пусть смеётся. И до тех пор, пока он смеётся над уродами, он смеётся над собой. А вот когда он насмеётся, тогда он или проникнется состраданием, или снова начнёт нас есть.

А пока смейтесь, по крайней мере, у нас будет работа. Как впрочем, и у многих других эксплуатирующих уродства.

Вот взять, к примеру, гениального, на мой взгляд, Евгения Вагановича Петросяна и его «Кривое зеркало»...

- Вот Вы, Полина, вот Вы бы купили билеты на это убожище?..

- Ну, я... - Замялась Полина.

- Я бы тоже не купил. – Отрезал Вакула. – А в залах аншлаг. И желающих купить билеты, хоть отбавляй. Вы спросите - "почему?" А я Вам отвечу – "да по тому самому!" И ещё одно...

- Кривые зеркала, всего лишь немножечко искажают отражение того, кто в них смотрится!

Вот они сидят и ржут. Нет, я понимаю детский смех, даже над упавшим мной – семидесятилетним стариком. Смех детей первобытен и подсознателен. Их смех искренен и не замутнён работой мысли. Смех ребёнка безобиден и здрав.

Но, когда я вижу сидящего в зале пожилого мужика в костюме, при галстуке, бородке и любовнице. И он от смеха вытирает слёзы, после того, как на сцене очередной тролль выпукнет свою плоскую шутку, мне хочется подойти к нему, взять его за "грудкИ" и спросить "Уважаемый, сколько тебе лет? Слышал ли ты когда-нибудь о бомбардировках Гамбурга, Берлина и Лейпцига, Одессы, Токио и Лондона? Слышал ты, что либо, о холокосте и голоде, слово «Война» встречалось тебе, хоть раз в жизни? Прочёл ли ты, хоть одну умную книгу?" Я не спрашиваю – читал ли он Шекспира.