Комета Еленина - КОМЕТА

Мальчик, конечно, дебилом не был, несмотря на пухлые щёчки, носик пуговку и широко открытые на мир глаза. В общем, простой советский человечек, каких миллионы. Достойный сын своих родителей...

И всё бы ничего, но где-то, что-то пошло не так. Сначала наступили эпические девяностые, не стало страны, в которой, уже было, привыкли все жить. Она исчезла, уступив место "временам перемен", крушащих веру в будущее, гражданское сознание, и привычные идеалы. И вместо неё, появилась огромная масса лишних людей – "винтиков" от развалившейся махины, которым ещё только предстояло самоорганизоваться, во что-то, но совсем не сразу, и не всем, и не совсем "само"... Но это отступление от темы.

Считая обучение в профтехучилище ниже своего достоинства, Ваня Иванов прогуливал занятия, впитывая в себя, вместе с дымом дешёвого табака и разбодяженным пивком, множество взаимоисключающих идей, и странный дух безответственной свободы, вместо хоть каких-то знаний.

Ваня рос, родители старели, время шло...

Выйдя на пенсию,родители уехали в деревню досматривать хворающих стариков, спокойно оставив квартиру на повзрослевшего сына.

Как и все тогда, он где-то подрабатывал, что-то приворовывал и чем-то приторговывал, но, обязательно в меру, и с оглядкой. Обладая гипертрофированным инстинктом самосохранения, укоренившимся глубоко в генах, благодаря поколениям заёбанных системой предков, он панически боялся тюрьмы, и по определению не мог быть дерзким. Что и не могло не радовать его папу и маму.

Постепенно, "безвременье" сменила современность, заражённая "Синдромом поколений без войны", являя на свет, пёстрый букет возможностей для безнаказанного самовыражения;

Яппи, эмо, готы, панки, пидерасты, поэты, бомжи, скины, патриоты, лесби, всякие «нео», «филы» и «фобы» и ещё Бог знает что, расползались разноцветной плесенью на усердно сдабриваемой почве гражданских псевдосвобод, оставляя право, и главное - возможность каждому желающему, раскрасить свою безликую, не эпатажную сущность, в предлагаемый на выбор цвет.

А в стороне от всего этого стоял, преисполненный чувства собственного достоинства, оперившийся и совсем взрослый, наш Иванов Иван Иванович, блестя совершенной бронёй, уникального психотипа - эстетствующего милитариста-романтика, боготворящего войну во всех её проявлениях.

Случилось так, что мы с моей бабулей стали свидетелями чуда духовного прозрения и переосмысления жизненных ценностей, этим человеком. О том, как это всё происходило я и хочу рассказать...

...Заёбывать соседей может каждый, всего лишь только нужно захотеть, и не лениться, каждый день открыв все окна, врубать на полную «ПовстанчиськИ писнИ» и строевые марши рейха, особенно, когда есть, кто-то во дворе. И выходить, в фуражке офицерской на свой балкон, довольно улыбаясь. А на крики возмущённых старушек, сквозь зубы, сплюнув, отвечать с апломбом - Jedem das Seine(каждому своё). Водить друзей таких же пиздаватых, жрать с ними пиво, а потом орать, как одержимые под звуки «Panzerlied» - Ehre sei Deutschland!

А завтра уже слушать про Суоми и красоваться в "будённовке", держа в зубах с махоркой самокрутку.

На следующий день попотчевать соседей "Kingu Dansei Gasshoo Dan" (Японский Королевский мужской хор) И рисоваться в форме пехотинца японской армии.

Оно конечно даже интересно и познавательно и даже развивает, и мы бы все не прочь (особенно старушки)... Но, бал закончился, и гости разошлись, а дело было так...

В один из дней воскресных, где-то пополудни, по парку (рядом с нашим домом), шла паства с крестным ходом. Хоругви трепетали на ветру и на окладах икон, сверкало солнце. Процессия чуть слышно жужжала тропари, все думали о вечном...

Тут... Словно гром среди ясного неба, раздался страшный рёв; - "Soldaten vorbeimarschiert", щедро сдабриваемый оцифрованной патефонной иглой.

Процессия стала.... Священник выронил крест, кто-то закричал и упал, напуганные прихожане торопливо крестились...

Так откровенно и качественно, Ваня Иванов дано не радовался. Он стоял, гордо подняв голову одетый в домашний, вылинявший халат и немецкую каску, и мило улыбался...

И здесь, случилось нечто, о чём я вспоминаю с содроганием...

Разверзлись небеса, и взорам всех присутствующих предстал, спускающийся с неба, товарный, рунами исписанный, вагон. На лёгком облачке в сиреневом свечении, спустился до второго этажа, где блатовал наш "фюрер", и так завис, коптя трубой «буржуйки»...

Небо почернело, и вспышки молний прорезали сгустившуюся тьму. Земля дрожала, ветер шквальный деревья пригибал к земле, летели стёкла из хлопающих створок раскрытых окон, звенели... Из парка доносилось «Отче наш»...