Unknown - 62ca408c-30aa-4940-bde4-7b279003bc38 out

– Сколько можно курить! – сказала я, выхватив у него сигарету и швырнув её на тротуар.

Не знаю, зачем я так поступила, но как только я сделала это, мне стало гораздо лучше. Ветер и бровью не повёл, лишь взглянул на меня с небольшим любопытством. Затем позади меня раздался знакомый голос.

– Иллюзия!

Я обернулась и увидела Радугу, которая приветливо махала мне рукой с той стороны решётки, укрывшись под ярким кружевным зонтом; рядом с ней стоял Мир, и, судя по всему, он не был так же рад встрече, как моя бывшая соседка. Словно маленькая пёстрая колибри, в своём атласном корсете и пышной малиновой юбке, она перелетела через железное ограждение и кинулась ко мне на шею. Поведение Радуги удивило меня, равно как и её дальнейшие слова.

– Прости, – прошептала она, обняв меня. – Я тогда наговорила тебе всяких глупостей и вообще вела себя ужасно. Надеюсь, ты не сильно на меня обижаешься? Тебе не нужно обращаться, мы всё равно можем дружить с тобой. Мир сказал мне…

– Куколка, ты слишком много болтаешь, – прервал её вампир, внезапно возникнув перед нами. – Забудь о том, что я говорил тебе. Она никогда не станет тебе подругой – она выбрала обывателей.

Он презрительно посмотрел на меня, я ответила ему таким же взглядом. Потом я вздрогнула, услышав его голос, хотя он не произнёс ни слова. Я слышала о том, что вампиры могут проникать в сознание людей, но никогда ещё не испытывала на себе их телепатическое воздействие. “Что ты делаешь? – мысленно спросил он. – Что за ничтожный путь ты себе избрала?” Продолжая смотреть ему в глаза, я постаралась ответить ему подобным образом, сохраняя молчание: “Я всего-навсего спасаю себя от заблуждений, от противных, глупых и чужеродных вещей”. Он услышал меня. “А, быть может, ты просто бежишь от себя? Ты так уверена, что мы враги?”

Я не успела ответить ему, Радуга, недовольная возникшим молчанием и напряжённой обстановкой, потянула его за рукав, нарушив телепатическую связь.

– Не говори так! Она всегда была и будет моей подругой. Иллюзия пока не всё понимает, но она обязательно поддержит нас.

Сказав это, она перевела взгляд на Ветра, который всё это время безучастно наблюдал за происходящим. – О, я узнаю этого парня! Привет, котик. Ты меня помнишь?

– Даже лучше, чем ты думаешь, – ответил он.

Радуга довольно улыбнулась и повернулась ко мне.

– Иллюзия, пойдём с нами жечь город! Будет много воплей, крови и дикого веселья. Можешь взять с собой своего симпатичного друга.

Она сказала это, словно предлагала нам сейчас просто пойти вместе поесть мороженого в парке. Как сильно она изменилась. Возможно, она впервые за долгое время чувствовала себя такой властной, способной защитить себя от грязных лап деспотичного и жестокого города, отомстить за унижения и свои оплёванные растоптанные мечты. Как ни странно, но я впервые подумала о ней как о живом человеке. Я увидела маленькую беззащитную девочку, раздавленную грубой и похотливой жестокостью, которая беспощадно навалилась на её хрупкое чистое тело всей своей отвратительной смердящей тяжестью. Её отчим был настоящим монстром, я в этом уверена; по своей сути Радуга не была кровожадна, а до своего обращения была доброй девушкой и никогда не проявляла вспышек агрессии, но теперь ей хочется отомстить за все причинённые ей страдания, месть стала её жизненной целью, и только она может принести ей удовлетворение. Я в этом не сомневаюсь.

– О чём ты говоришь, милая, – сказал Мир, играясь с её блестящим локоном, – наша гуманистка трепещет даже от одной мысли о насилии. Разве она может по достоинству оценить наши забавы?

– Это бессмысленно, – твёрдо произнесла я. – Оставив после себя сожжённый дотла город, вы ничего не добьётесь. Ваша разрушительная энергия не принесёт вам ничего, кроме пустоты и собственной гибели.

Сказав это, я осеклась: похожие слова внушал мне Саша. Он говорил, что я чёрствая, что, закрывшись от любви, я всю свою нерастраченную созидательную энергию превратила в разрушительную силу, направила её на умирание, запрограммировав себя на смерть. Говорил, что моя сублимация бесплодна и ни к чему не приведёт.

– Интересно, тогда, решив умереть, ты думала также? – вторгся в разговор Ветер.

Я не ожидала подобного вопроса, поэтому не сразу нашла, что сказать. Зачем он спросил это? Конечно, я так не думала и не желала пустоты. Или всё-таки желала? Нет. Скорее всего, нет, однако ничто во мне не противилось ей. Помимо страха смерти у меня был ещё один страх, который был сильнее первого – я боялась, что моему братику может быть плохо и одиноко там, где он оказался. Конечно, я допускала мысль, что его вообще может уже нигде не быть, но пустота меня не пугала.