Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

критиком. Происходит это потому, что уже в юности Рубинштейн обнаружил глубокую самостоятельность мышления, эрудицию во многих науках и — что главное — пытался проникнуть в механизмы развития наук, в методологию как философских, так и конкретных научных дисциплин. Причем его не удовлетворяло решение, даваемое неокантианцами относительно синтеза естественных и гуманитарных наук, он отрицал его за идеалистический характер. Ранняя материалистическая направленность научных изысканий Рубинштейна определялась, не в последнюю очередь, изучением марксизма сначала в легальном, затем в подпольном кружке, ранним знакомством с “Капиталом” Маркса, а возможно, и “обаянием личности Плеханова, с которым в ту пору встречался его отец” (См. [9, с. 5]). Для Рубинштейна Маркс всегда был и оставался одним из создателей диалектико-ма-териалистического метода познания различных сфер реальности, а “Капитал” — блестящим образцом конкретного его применения. Немудрено поэтому, что все его работы, в которых он затем анализирует значение идей Маркса для психологии, представляли собой не конъюнктурный акт, а логический результат его поисков конкретной методологии психологии. С: И что это за работы?

А.: Была опубликована и стала наиболее известной статья Рубинштейна “Проблемы психологии в трудах Карла Маркса”. Это было в 1934 году. Но еще раньше, в 1922 году, была опубликована статья “Принцип творческой самодеятельности”, которая послужила как бы этапом на пути “психологического” освоения идей Маркса и конкретной разработки принципа, который получит затем название “принцип единства сознания и деятельности”. В этой статье дается первая формулировка данного принципа. “Выходит” на эту проблематику Рубинштейн в связи с анализом процесса познания как творческой деятельности. Кстати, вспомни наши разговоры об объективности познания. Рубинштейн пишет в этой связи, что “нет и не может быть восприятия как формы познания, которое было бы чистой рецептивностыо”, что “объективное знание не должно быть восприятием или созерцанием непосредственной данности” [10, с. 105]. Познание всегда есть творческая самодеятельность, и объективность познания предполагает не “рецепцию” (созерцание), а конструктивный характер знания, и исследование представляет собой

не “приятие данного, а, наоборот, преодоление данного, установленного до исследования во имя новых результатов исследования” [Там же].

Однако Рубинштейн идет еще дальше. Деяния исходят из субъекта, он проявляется в своих деяниях — эту мысль можно найти еще у Канта. Но у Канта нет указания на обратное воздействие деяний на субъекта. И Рубинштейн (по необходимости довольно кратко) формулирует принцип единства субъекта (сознания) и деятельности.

СЛ. Рубинштейн: Субъект в своих деяниях, в актах творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется; он в них созидается и определяется. Поэтому тем, что он делает, можно определять то, что он есть; направлением его деятельности можно определять и формировать его самого. На этом только и зиждется возможность педагогики, по крайней мере, педагогики в большом стиле. Большие исторические религии понимали и умели ценить эту определяющую силу действий. И культ был не чем иным, как попыткой посредством организации определенных действий породить соответствующее умонастроение… Индивидуальность большого художника не только проявляется, она и созидается в процессе творчества… Лишь в созидании … этического, социального целого созидается нравственная личность. Лишь в организации мира мыслей формируется мыслитель [10, с. 106]. А.: Я процитировал эту небольшую статью, чтобы ты понял: в ней содержалась фактически программа построения новой деятельностной психологии, пусть еще в зародыше. И это, кстати, было еще до прихода Выготского в большую психологию, до его методологических формулировок. В это время Рубинштейн работает в Одесском (Новороссийском) университете заведующим библиотекой. С: Как библиотекой? Разве он там не преподавал?

А.: Переход Рубинштейна на эту работу после нескольких лет преподавания объясняется тем, что Рубинштейн почувствовал “полное неприятие в научных философских кругах” его научной и преподавательской деятельности (См. [9, с. 7]). Зато он смог посвятить себя полностью тем проблемам психологической науки, которые его особенно интересовали. Положение меняется после того, как Рубинштейн переезжает в Ленинград, становится заведующим кафедрой пси-