Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

506 Диалог 77. В Деянии начало Бытия

в школе Рубинштейна, так и — параллельно — в школе Леонтьева). Итак, деятельность, по Марксу, понимается не как совокупность реакций, а как целенаправленная активность субъекта, продуктивная, общественная по своему характеру, неизбежно включающая в себя “психологические компоненты” в виде целей, языковых и других значений, смыслов и тому подобное. Помнишь, я приводил тебе притчу о трех людях, таскающих камни? Снаружи, “внешне” это вроде бы одна и та же деятельность, а на самом деле — разная, побуждаемая и регулируемая различными мотивами. Именно в таком “внутреннем” смысле и призывал Рубинштейн изучать человеческую деятельность, опираясь на идеи Маркса. Тем более это требование относится к изучению сознания. СЛ. Рубинштейн: Ошибка интроспективной психологии заключалась не в том, что она хотела сделать сознание предметом психологического изучения, а в том, как она понимала сознание, психику человека… В противовес основной идее интроспективной психологии о непосредственности психики (непосредственный опыт как предмет психологии) у Маркса со всей возможной отчетливостью сформулировано положение об объективной опосредствованности сознания… Эта идея об объективной опосредствованности психики с большой последовательностью проводится Марксом через все его психологические высказывания: для Маркса язык есть “практически существующее для других людей, а значит, и для меня самого реальное сознание…”, “только через отношение к человеку Петру как к себе подобному начинает человек Павел относится к самому себе, как к человеку” и т.д. Этим открывается принципиальная возможность объективного изучения психики. Психика не субъективно, не для познания только представляется опосредствованной; она может быть познана опосредствованно через деятельность человека и продукты этой деятельности, потому что она в бытие своем объективно опосредствована ими…

Основные формулы Маркса о сознании общеизвестны. “Сознание (das Bewuptsein) никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием (das bewupte Sein), а бытие людей есть реальный процесс их жизни”… Наряду с этой первой — вторая формула: “Мое отношение к моей среде есть мое сознание”… Сущность сознания в том, что мое отноше­ние к моей среде в сознании человека само дано как отношение, то есть реальное отношение человека к среде становится опосредствованным через идеальное ее отражение, которое практически осуществляется в языке [12, с. 24; 27-28].

А.: Таким образом, на основе анализа работ Маркса Рубинштейн намечает объективный подход к анализу сознания человека, о котором говорит и Выготский в несколько ином контексте: бытие сознания не исчерпывается его данностью самосознанию переживающего субъекта; это вторичная, генетически более поздняя форма, появляющаяся у человека (См. [13, с. 21]). Первой, объективной, формой существования психического является “жизнь и деятельность” (См. [Там же, с. 21]). Отсюда — принцип единства сознания и деятельности. СЛ. Рубинштейн: Формируясь в деятельности, психика, сознание в деятельности, в поведении и проявляется. Деятельность и сознание — не два в разные стороны обращенных аспекта. Они образуют органическое целое — не тожество, но единство… Сам факт осознания своей деятельности изменяет условия ее протекания, а тем самым ее течение и характер; деятельность перестает быть простой совокупностью ответных реакций на внешние раздражители среды; она по-иному регулируется; закономерности, которым она подчиняется, выходят за пределы одной лишь физиологии; объяснение деятельности требует раскрытия и учета психологических закономерностей. С другой стороны, анализ человеческой деятельности показывает, что самая осознанность или неосознанность того или иного действия зависит от отношений, которые складываются в ходе самой деятельности… Сознание не является внешней силой, которая извне управляет деятельностью человека. Будучи предпосылкой деятельности, сознание вместе с тем и ее результат. Сознание и деятельность человека образуют подлинное единство [13, с. 26-27]. А.: Ты заметил, наверное, что сейчас я обращаюсь к другой работе Сергея Леонидовича, а именно — знаменитому “кирпичу” — толстому учебнику “Основы общей психологии”, который вышел первым изданием ВІ935 году под немного другим названием и был не столь еще толстым. Это были еще “Основы психологии”, в которых Рубинштейн поставил своей задачей обобщить имеющиеся факты в психологии, идеи различных психологических направлений и школ на