Федор Соколов - Выбор Бога

оказывать своему начальнику дополнительные услуги интимного

характера. Кто-то из молодых женщин соглашался, имея в виду

меркантильные интересы, но в этом случае они быстро Якову

Михайловичу надоедали, и он легко расставался с преданными

ему душой и телом работниками, отдельные не соглашались и

скоро увольнялись сами. Ольга как-то с ходу вежливо пресекла

попытку Якова Михайловича завязать знакомство на корпоративе

по случаю дня рождения фирмы. Ну не нравился он ей, хотя и

было ему всего сорок два, и был он мужиком видным и с

развитым умом. А Яков Михайлович не забыл стройную высокую

сметчицу, и при очередной ротации секретарш приказал своему

45

заму по кадрам предложить Ольге хорошую, по его мнению,

работу.

Ольга быстро поняла, что вляпалась. Несколько раз ей при-

шлось отрицательно и твердо ответить на неприличные

предложения начальника. Потом больно съездила ему по рукам,

которые он попробовал распустить. А вот после этого пошли

репрессии. Ольге приходилось по десять раз переделывать

документы, которые раньше проходили без замечаний, ее лишили

премии по надуманному предлогу. Жаловаться в семье не хотела,

у отца был вспыльчивый характер, а работа папе нравилась.

Оставаясь вечерами переделывать забракованную дневную

работу, Ольга поначалу думала, что все обойдется, перебесится

Яков Михайлович, затем попробовала вернуться на прежнее

место работы, но получив отказ, поняла, что надо увольняться, и

начала искать себе новое место. Она бы его нашла,

дипломированный специалист-экономист-сметчик-офис-

менеджер, да еще и с опытом работы. Но развязка наступила

быстрее, чем Ольга уволилась по собственному желанию.

Как обычно в последние недели, поздним вечером, наша ге-

роиня трудилась над документами, в очередной раз завернутыми

директором. В офисе давно никого не было. Ольга уже собиралась

поставить последние цифры в отчете, когда в дверь ввалился Яков

Михайлович, прошел мимо Ольги в свой кабинет, но очень

быстро вернулся к входной двери, закрыл ее на ключ и подошел к

столу девушки.

– Ну и сколько будешь из себя недотрогу корчить? – директор

оперся руками на край стола и навис над Ольгой, как глыба. Он

явно был пьян, морда красная, потная.

– Яков Михайлович, как вам не стыдно… – попыталась уре-

зонить его девушка.

– Стыдно должно быть тебе, зарплату получаешь хорошую и

явно не по заслугам!

– Но я же работаю, сметы делаю…

– За одни сметы, тем более, которые переделывать без конца

надо, я такие деньги платить не собираюсь, придется тебе их

отработать..!

Не закончив фразы, Яков Михайлович набросился на Ольгу.

Девушка вскочила со стула, но старый ловелас оказался быстрее,

46

он схватил Ольгу за плечи и повалил, увлекая под себя на

ковролин пола между столом и стеной. Ольга отбивалась, как

могла, но у нее не было возможности вывернуться из-под

грузного директора. Девушка лишь беспомощно шарила руками

по сторонам, натыкаясь на стену с одной стороны и на стол с

другой. Яков Михайлович одной рукой придавил ее к полу, а

второй начал задирать на Ольге юбку. Ольга отчаянно боролась, и

уже начала терять силы, но в какое-то мгновение нащупала ручку

нижнего ящика стола, рывком открыла его, схватила запасной

картридж от ксерокса и, не задумываясь, сбоку ударила директора

картриджем по голове.

Картинка была, как в «Крепком орешке-2»9, когда Брюс

Виллис, придавленный к земле вдвое тяжелым, чем он, врагом-

террористом, нащупывает острую сосульку и втыкает ее врагу в

глаз. Слава богу, в глаз директору не попала, да и картридж был

не тяжелый и упакован в тонкую пленку, но его острый край

рассек скулу Якова Михайловича, который взвыл от боли и,

обмякая, повалился набок. Ольга вывернулась из-под директора,

вскочила на ноги и ударила директора сверху по голове еще раз,

уже держа свое оружие двумя руками. Пластмассовый корпус

картриджа и его упаковка треснули, из картриджа черным

взрывным облаком вырвался чернильный порошок. И директор

уже не выл, а визжал от боли, ядовитая пыль попала ему в глаза.

Яков Михайлович пытался встать на ноги, одной рукой закрывая

лицо, нестерпимо горящее от жгучего порошка, второй – опираясь

на стену, оставляя при этом на ней красно-черные знаки, похожие

на иероглифы.

- Сука, сука, убью, блядь! - орал директор, пытаясь протереть