Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

Конечно, Алексей Толстой занимал привилегированное положение – тем еще выгодное, что от него не требовали никаких прямых политических акций. Написать статью о московских процессах – максимум. А что такое эти статейки – хорошо известно: контора пишет. Да и бумаги соответствующие подписывали все – даже Платонов.

Мне думается, что в негативном отношении к Алексею Толстому немалую роль сыграла – зависть, озлобленность удачником. Даже высококультурный Тынянов не был чужд подобным реакциям.

Ахматова назвала его «очаровательным негодяем». Тут важно, что очаровательный. А негодяем он не был – он был циником. А циник – это человек, правило которого : живи и давай жить другим.

Булгариным он не был, но по службе ему повезло.

Иван Толстой: Ну, хорошо, а история с пьесой «Заговор императрицы», с Дневником Вырубовой, который они подделали вместе с историком Павлом Щеголевым? Опять «очаровательный»?

Борис Парамонов: Мне кажется, это делалось исключительно от полнокровия, от любви к литературным мистификациям, пастишам. Он же хорошо помнил историю Черубины Габриак, сам секундантом был Волошина на дуэли с Гумилевым. Вы знаете, Иван Никитич, я в детстве застал этот старый журнал «Минувшие годы», где печатался Дневник Вырубовой и по своей детской привычке совать нос в любую книгу – прочитал. Не помню ничего, кроме одной детали, но какой: император Николай Второй, пишет якобы Вырубова, любил наблюдать совокупление свиней. Я потом узнал, что это фальшивка (мне поведал о том профессор Окунь с истфака ЛГУ), но я подумал: а какая талантливая фальшивка, какой фламандский образ. Алексей Толстой и был фламандец.

Иван Толстой: Именно так он дан на известном портрете Кончаловского;

Борис Парамонов: Завистники даже этот замечательный портрет старались использовать к вящему бесчестию Толстого. Аргумент был такой – не раз его слышал: посмотрите на дату – 1941 год (некоторые прибавляли – 42-й), вся страна страдает, погибает на фронте и голодает в тылу, а этот расселся среди антикварной хаванины. Так война началась в конце июня, было еще шесть месяцев мирной жизни. Вот тогда Толстой и позировал Кончаловскому.

И я скажу, что общего у них – Толстого и Кончаловского, какой культурный урок дают они помимо их большого художества. Это люди, которые сумели построить и сохранить культурные гнезда – свои семьи сделать такими культурными гнездами, заповедниками эстетически выразительной жизни. В свое время в сборнике «Вехи» об этом писали: один из недостатков русской интеллигенции – ее безбытность. А культура всегда хранится и приумножается в семье, там создаются и сохраняются необходимые традиции. Вот это наследие Алексея Толстого едва ли не важнее его писательства. Хорошо, что в России среди всех ее лихолетий сохранились эти культурные гнезда и зерна – и не только сохранились, но уже и проросли в следующих поколениях.

Source URL: http://www.svoboda.org/content/transcript/24905959.html

* * *

Ковчег для нечистых

Список 100 книг, рекомендованных Министерством образования для внеклассного чтения школьников, вызывает, если употребить самое мягкое слово, недоумение. И первая к нему претензия отнюдь не «политического» свойства (о политике, за этим списком стоящей, я скажу позднее) – главное то, что он совершенно безадресен. Неясно, к кому он обращен, на каких школьников рассчитан? Туда включены книги для всех возрастных групп. В списке нет внятного единства. Сразу же становится ясным, что если подобные списки составлять, то делать это надо дифференцированно: для каждого школьного возраста – свой список.

Тут же – полная мешанина и вселенская смазь: «Денискины рассказы» вместе с «Анной Карениной» и Крапивин вместе с «Идиотом».

Вторая претензия к списку – он неясно ориентирован в жанровом отношении. Тут не только художественная литература, но и сочинения исторического, литературоведческого и чуть ли не философского плана. Сомнительно, что школьник (не только нынешний, но и всех времен) захочет прочитать комментарий Лотмана к «Евгению Онегину», – хорошо, если прочтет самого «Онегина». На какой из предметов школьной программы ориентирован этот список? Здравый смысл говорит, что жанры для таких списков нужно разделять: котлеты отдельно, мухи отдельно.

Об этих «мухах» разговор особый, но теперь еще об одной бросающейся в глаза несуразности списка. Почему в нем оказались национальные эпосы народов, к нынешней Российской Федерации не имеющих отношения: киргизский «Манас», армянский «Давид Сасунский», даже финская «Калевала»? Люди, составлявшие этот список, все еще бредят об исчезнувшей советской империи – по-другому понять это невозможно. Мы уже не говорим о том, что чуть ли не все эти эпосы писались в Москве расторопными переводчиками. И с этим же связан еще один вопрос, не столь, правда, жгучий: нужно ли давать русским, русскоязычным школьникам переводы авторов вроде Хетагурова? И это уже политика, стоящая за списком, – неуклюжая бюрократическая политика, чисто номинальная, за пустыми словами прячущая реальные проблемы. Но политический аспект списка можно проследить не только за «имперской» проблематикой. Русскую культурную историю подносят в списке тоже искривленно.