Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

Александр Генис: Точнее - книжные полки. Еще бы, я однажды большую статью написал вокруг этого, даже переведенную на английский и напечатанную «Вашингтон пост». Ее еще Рейган читал и хвалил.

Борис Парамонов: В общем-то, мысль Гессе можно и оспорить: нынешние люди всё-таки и поезда водят, и мебель делают. Но современная культура стала, по словам опять же Гессе, “фельетонной”. Есть и ум, и таланты, и острые перья, и даже способность вызывать интерес у широкой публики. Но какой интерес, какие интересы? Гораздо больший интерес у публики вызывают темы о личной жизни звезд шоу-бизнеса, а не, скажем, о подполье, пусть и скандальном, Достоевского. Всё-таки Достоевского читать, вообще читать – это не в ящик пялиться.

Александр Генис: Но брюзжать по поводу падения уровня - так не ново. Ювенал бранил свой век почище вас.

Борис Парамонов: Так дело в том, что теперь - о чем и говорит, в частности, Розанов - без этого уже нельзя. Нельзя пройти мимо интересов и потребностей широкой аудитории, сильнее сказать – демократического общества. Утрата культурной высоты – объективный процесс. А культурная высота достигается, повторяю, в некоем отрыве от повседневности, от быта, от прямого материального интереса. Это что касается духовных вершин. А простой человек, когда он сыт – вот как сейчас, - то ему хочется не соборы готические строить, а полежать на диване, глядя в ящик. Так что же прикажете делать – организовать голод? Или вызвать энтузиазм идеей индустриализации СССР? Это ведь дурная вера: ну сделали индустриализацию, ну наклепали танков – а дальше что? Дальше известно что –развалилась вся эта дурная постройка, а средневековые соборы до сих пор стоят.

Александр Генис: Да, но эти соборы – лишь памятник прежней культуры. Эзра Паунд пытался их приспособить в дело, когда звал строить небоскребы в форме кафедральных соборов. Я в одном, в Питтсбургском университет выступал: нелепо, будто не лекцию читаешь, а проповедь. Готика прекрасна, но это - не живое дело нынешнего дня.

Борис Парамонов: Так и я об этом же говорю. Но важно то, что это действительно была культура, а не танкостроение. Есть о чем вспомнить и о чем при случае элегически вздохнуть. А какие воспоминания могут быть о танках? Какая грусть? Пускай о них Лимонов грустит, считающий, что у нас была великая эпоха.

Александр Генис: В общем, всё-то, о чем мы с вами, Борис Михайлович, сегодня говорим, укладывается в схему Шпенглера: культура сменяется цивилизацией.

Борис Парамонов: Конечно, а важнейшее свойство цивилизации – утрата религиозности, ситуация, когда религиозная вера перестает быть культуротворческим импульсом. Возможны только культурные реминисценции, воспоминания о прежних культурах. Есть один яркий пример таких реминисценций – статья молодого Мандельштама, где он говорит об архитектурности Средневековья, о достоинстве быть камнем в соборе, о его, Средневековья, гениальной физиологичности, об органическом чувстве граней и перегородок. А какие сегодня грани и перегородки, когда современный человек должен несколько раз в жизни менять не только место работы, но и профессию?

И тут для закругления нашего разговора куда как уместно вспомнить его стихи:

О спутник старого романа,

Аббат Флобера и Золя!

От зноя рыжая сутана

И шляпы круглые поля.

Он всё еще проходит мимо

В тумане полдня вдоль межи,

Влача остаток власти Рима

Среди колосьев спелой ржи.

Source URL: http://www.svoboda.org/content/transcript/24925756.html

* * *

Петрушевская для американцев

Александр Генис: На английском языке вышел новый сборник Людмилы Петрушевской, в переводе выросшей в СССР Анной Саммерс. Книга - в обратном переводе - называется так: “Жила-была девушка, соблазнившая мужа сестры, который повесился”. Это чрезвычайно характерное название сразу вводит читателя в мир Петрушевский. Одни считают его “чернухой”, другие, например, Татьяна Толстая, находят в нем место для высокой трагедии. Сам я решать не берусь, но полагаю Петрушевскую гением. Она - гений унижения и самоунижения, что часто делает новое русское искусство, особенно кино, невыносимым для своих и экзотическим для посторонних. Петрушевскую давно уже открыли на Западе - да и на Востоке, в Японии. Вот и эту книгу встретила очень теплая рецензия Элизы Шаппелль в “Бук ревю” Нью-Йорк Таймс. В ней она пишет, что героини Петрушевской - “советские женщины, рабочие лошадки, населяющие мини-ГУЛАГи коммунальных квартир”.