Виктория - o 6c05a670f54cb787

уме, когда прыгнула в тот куб? Понимала, что делаешь? Потому что я не представлю, какой идиоткой надо быть, чтобы добровольно пойти на самоубийство! Так что просвети

меня. Скажи мне: о чем. Ты. Думала?

- Лия, это сложно объяснить.

- Да, нет тут ничего сложного! – заводясь, восклицаю я. – Объясни мне, почему ты

делаешь это? Почему не слушаешь меня? Почему подвергаешь себя опасности?

- В стае есть мои друзья, и я…, - Карина резко замолкает, увидев гнев на моем лице. Она

растеряно прикусывает губу и отворачиваюсь. – Тебе не понять меня.

- Твои друзья? – я практически выплевываю этот вопрос. – Считаешь, там были твои

друзья?! Ах да. Наверно именно они стояли возле аквариума и смотрели на то, как ты

задыхаешься!

- Всё слишком сложно! Я познакомилась с одной девушкой, она привела меня. Мы обе

новички, и нам пришлось согласиться на инициацию.

- Господи, что за чушь ты несешь? Какую инициацию? Почему пришлось согласиться? Ты

же увидела этих людей, зачем осталась с ними? Это животные, у которых вместо разума –

стремление к свободе и к насилию!

- Не говори так, - с вызовом отрезает сестра, и я прирастает к месту. Она защищает их?

Защищает после того, что произошло? – Они очень честные и справедливые. Да, порой, жестокие, но справедливые.

- Знаешь, что, - неожиданно для самой себя, я подхожу к Карине, хватаю её за локоть и

тащу к двери. – Пошла вон из моей комнаты.

- Но…

- Я рисковала своей жизнью ради тебя, а ты сейчас ставишь мне эту безмозглую стаю в

пример? – Кажется, сестра задевает последние оставшиеся здоровые органы. – Не подходи

ко мне больше

- Лия!

- Я сказала, пошла вон! – взрываюсь я, и чувствую, как боль вновь пронзает тело. Карина

вихрем выбегает из комнаты, захлопывает за собой дверь, а я без сил падаю на кровать.

Опять трудно дышать. Такое чувство, что вчера мне сломали ребра. Прикрыв глаза, я

пытаюсь подняться. Больно. Тогда я отталкиваюсь руками от постели, и нахожу опору

впереди: фортепиано.

Когда-то я часто играла. Сейчас не получается. Я чувствую дикое раздражение, когда не

могу вспомнить ни одно любимое произведение, и поэтому быстро завершаю занятие.

Правда, есть одна мелодия…

Она крутится в моей голове уже четыре месяца. Я впервые вспомнила о ней ещё в

больнице, затем не могла забыть в школе. Пытаясь подобрать её на фортепиано, я только

больше убеждалась в своей бесполезности, и поэтому забросила.

Зря. Мелодия и сейчас всплыла в голове.

Вновь открывается дверь. Я поворачиваюсь, чтобы послать Карину куда подальше, но

вдруг вижу маму.

- Почему ты ещё не готова? – спрашивает она и достает из шкафа свою кофту. – Твой папа

уже собирается уезжать. Планируешь добираться на автобусе?

- Нет, я уже одеваюсь.

- Давай быстрей. Школу ты сегодня не прогуляешь: даже можешь не прикидываться.

- Хорошо.

Мама уходит, и я хватаюсь рукой за спину. Если мне удастся выжить: это будет безумным

везением.

Когда мы подъезжаем к школе, в машине тихо.

Папа останавливается и достает из кармана кошелек.

- Сегодня не смогу забрать ни одну из вас, - сообщает он, и открывает бумажник. – Так что

добирайтесь самостоятельно.

- Хорошо. – Я киваю. – Что-то случилось?

- Нет. Просто мне поставили две смены, - он протягивает деньги. – Вчера я провел

сложную операцию. За женщиной нужен уход, и, желательно, если я буду поблизости.

- Мама знает, что ты будешь поздно?

- Она останется со мной в больнице. Я решил подстраховаться. У той женщины было

внутреннее кровотечение, так что, случись что-нибудь непредвиденное, её знания мне

смогут пригодиться.

Я понимающе киваю.

Два доктора в семье – сложная ситуация. Родителей практически не бывает рядом, а когда

они все же появляются – с ними появляется и контроль. Безумный контроль, который, порой, сводит меня с ума. К счастью, он заключается не в том, куда я хожу и с кем

общаюсь. Чаще всего правила предков распространяются на бытовые проблемы. К

примеру, воду два раза кипятить в чайнике запрещается под угрозой «административного

наказания» в размере недели в качестве единственной дома посудомойки. Или жарить, необходимо меняя масло, при каждом новом заходе. Звучит, конечно, здраво, но это

ужасно выбешивает, когда нельзя пожарить десять кусков мяса одновременно, а

обязательно нужно разделить их на две партии, и помыть два раза сковородку.

Естественно, я понимаю, что образ жизни моих родителей тесно взаимосвязан с их