Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода- 2006

Александр Генис:Вернемся к теме. Так что же всё-таки имел в виду Кант, считая условием вечного мира существование демократических государств?

Борис Парамонов:Думаю, нам нет смысла удаляться в обсуждение его априористики, тем более что в опыте истории он оказался прав. Мы не можем в наше время указать на военный конфликт между развитыми демократическими странами. Сам механизм демократии препятствует войнам. Объявление войны — высшая прерогатива власти, никакая другая акция власти, правительства не идет в сравнение с этой. А главное в демократии, как мы знаем, — это система ограничения власти, разделение властей. Демократия — контроль над властью и, строго говоря, больше ничего. Но это и есть всё. Две демократии не могут вступить в состояние войны, потому что руководятся они не амбициями монархов или алчностью капиталистов, а свободно выбранными органами управления, обязанными отчетом перед избирателями. Демократия может вступить в войну, если ей угрожает сильный и коварный внешний враг или если она помогает дружественным демократиям.

Александр Генис:Ну, да. Таково было участие Соединенных Штатах в двух мировых войнах двадцатого столетия.

Борис Парамонов:В первую войну Америка вступила, когда еще на стороне союзников была Россия, правда, уже не царская: это был апрель 1917 года. Но сама эта первая война была такова, что затянула в себя все европейские страны — как демократические, так и прочие. Иными словами, был у этой войны какой-то мотив, существовавший вне политики и вне демократии. Нам в свое время в школе говорили, что это была война империалистическая и велась она за передел мировых богатств, за внешние рынки сырья и сбыта. Эти мотивы тоже ведь были значимыми. Да что вспоминать уже почти вековой давности прошлое, когда сегодня в мире сложилась ситуация — в глобальном масштабе! — когда вопрос об источниках сырья стал исключительно острым и в очень значительной степени диктует сегодня поведение различных государств.

Александр Генис:Роковое слово нефть. Вы помните, как у Рассела в его «Истории западной философии» один человек, над которым производились опыты с наркотическими веществами, открыл тайну бытия и сумел записать ее: «Всё пахнет нефтью»?

Борис Парамонов:А как же. Эти опыты производились в Бостонском Обществе парапсихологических исследований, которым руководил знаменитый психолог Уильям Джеймс. Я читал об этом курьезе даже не у Рассела, а в приложениях к книге Джеймса «Воля к вере», где были напечатаны протоколы этого общества. Сегодня-то уж точно всё пахнет нефтью.

Александр Генис:Об этом недавно напечатал очередную статью колумнист The New York Times Томас Фридман (Thomas Friedman), сделавший своей главной темой поиск альтернативных источников топлива. На этот раз он обратил внимание на то, что не только ставит демократический мир в зависимость от нефтяных шейхов, орудующих в странах отнюдь не демократических, и не только петро-доллары финансируют исламский терроризм, но и в целом мировая ситуация больше чем надо повязана нефтью. Где нефть, — пишет Фридман, — там нет свободы, нет либеральных реформ.

Борис Парамонов:Действительно, огромные энергетические ресурсы в ряде стран недемократического характера задерживают общее движение мира к демократии. С этой точки зрения политика президента Буша: больше демократии — меньше войн, в принципе, правильна, демократия как раз завязает в нефтеносных странах. Что уж говорить об арабском востоке, когда Россия находится в той же ситуации, и недавние демократические надежды не оправдываются в ней всё из-за той же нефти. Есть нефть, есть петро-доллары, значит можно заткнуть самые большие дыры и не думать о структурных политических и экономических реформах.

Александр Генис:А сейчас богатая нефтью Венесуэла со своим президентом Чавесом начинает раскачивать Латинскую Америку, как в свое время Кастро.

Борис Парамонов:Да и самого Кастро подпитывают той же венесуэльской нефтью, а то у Фиделя уже стали ездить на велосипедах и ослах. И во всем виновата нефть. Появился даже термин: «проклятие ресурсов». По-английски это в рифму. Русская нефть, да и газ – сомнительные для страны благодеяния, так же как для Ирана или того же арабского Востока. Вообще демократию, похоже, удобней строить в небогатой стране — как Соединенные Штаты восемнадцатого века. Джефферсон возводил это в теорию.