Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода- 2006

Об этом, впрочем, уже довольно давно красноречиво и громогласно заявил писатель Гарсия Маркес:«Единственная новая идея, способная спасти человечество — это отдать власть над миром в женские руки. Разрушив среду обитания и чуть ли не всю планету, мужчины, за последние 10 тысяч лет, уже показали, на что они способны. Теперь только женщины, чье генетическое призвание — беречь и охранять жизнь — смогут исправить дело.

Президентом должна стать женщина

Я понимаю, что многие отнесутся с недоверием как к политической мудрости, так и к политической корректности Маркеса. Мало того, что он дружит с кубинским диктором Фиделем Кастро, так еще его последняя книга называется «Воспоминание о моих грустных проститутках», что вряд ли обрадует феминисток. Маркесу, однако, вторит такой умный и осторожный человек, как Алексей Герман, недавно заявивший (в февральском выпуске русской версии журнала «Esquire»), примерно то же самое: «Все наши президенты — либо пьяные, либо глупые, либо хитрые мужчины. Женщины — они матери, они умнее, они умеют любить. Президентом должна стать женщина».

Такое происходит сегодня все чаще. Причем, не только в северной Европе, где женщины у власти привычны (скажем, в моих родных краях, в Латвии, не только президент — женщина, но и министр обороны — дама, выпускница, кстати сказать, того же филологического факультета, что и я заканчивал). Важно, что сегодня женская власть распространяется по всему свету. Как написала в своем редакционном комментарии газета «Нью-Йорк Таймс», «сейчас, когда лидерами трех таких разных стран, как Германия, Либерия и Чили, стали женщины, можно сказать, что концентрация власти в женских руках достигла уровня, невиданного со времен британской королевы Елизаветы Первой». К этому стоит добавить, что и в Америке, по мнению всех обозревателей, решительно вступила на тропу войны за Белый Дом сенатор Хиллари Клинтон… Надеясь вставить эти эмпирические факты в историко-социально-психологический контекст, я пригласил философа «Американского часа» Бориса Парамонова.

Если уж мы вспомнили о Хиллари Клинтон как возможном кандидате от демократов на выборах 2008, то ведь и Кондолизу Райс вспомнить можно, ибо в лагере республиканцев о ней идут точно такие же разговоры. Да и вообще тема эта, женщина у власти, отнюдь не нова, и соответствующих фатов сколько угодно. Достаточно вспомнить тузов (сказать о них «козырные дамы» как-то язык не поворачивается): Индиру Ганди, Маргарет Тэтчер и Голду Меир.

Да, женщина-президент — не такая уж новость, но сейчас к вершине власти пришли сразу три дамы из очень разных стран…

Ну и что? Самый беглый взгляд на приведенные факты открывает, что тема «женщина у власти» — чисто формальна и ни коим образом не указывает на характер этой власти, на специфику женского властвования, как такового. Один временный приход женщин к власти сразу в трех странах не дает повода для каких-либо однозначных выводов. Я не знаю, что будет делать либерийка Эллен Джонсон-Серлиф, но Мишель Бачелет и Ангела Меркель находятся на почти противоположных политических полюсах. Бачелет — социалистка, а Меркель придерживается тэтчерианских взглядов. Пол, или, как лучше сказать в данном случае, гендерная принадлежность, тут ни при чем.

И все же, Борис Михайлович, нельзя ли судить о теме «женщина у власти» исходя как раз из элементарного факта особенностей, именно, женской психологии?

Конечно, такой соблазн, такой, я бы сказал, инстинкт, существует. Обыденному сознанию, вернее, восприятию, так и хочется видеть дело: женщина — она, мол, мягче и милосерднее, и всё такое прочее. Но сейчас если не думать, то говорить так — ересь.

Ну, хорошо, факты говорят о разном, психологические соображения недостаточны — но все-таки, согласитесь, что, если абстрагироваться от эмпирики, в сюжете «власть и женщина» все же есть своя философема.

Философствовали на эту тему, действительно, достаточно: начиная с Пифагора, по крайней мере, с его знаменитой цифровой символикой: женщина — чёт, мужчина — нечет. Не говоря уже об Отто Вейнингере с его скандальной книгой «Пол и характер», который, в сущности, повторил опять-таки древнего грека Платона: мужчина — форма, женщина — материя, то есть ничто: в философском смысле «ничто», конечно, которому, однако, бедный невротик-самоубийца Вейнингер попытался придать этому «ничто» смысл буквальный. А еще у Вейнингера евреи были женственны: вот бы его с Моше Даяном свести, не говоря уже о Голде Меир.