Лев Вирин - Сказки о мастерах

и простолюдины. Вдруг эта девка выскочила из толпы и крикнула:

- Граф Мамонов! Серж! Вы забыли у меня свою табакерку, – И

швырнула её через головы стражи, прямо в руки Графу! Все знали эту

золотую с бриллиантовым вензелем табакерку, подарок Екатерины!

Публичная пощёчина! При всех! Повернувшись, я бросилась в парк, в

темноту, забилась куда-то в кусты, в самую чащу… Я рыдала от обиды и

оскорбления. И нашёл меня в чаще не Сергей Александрович, а принц

Людвиг.

Мягко и настойчиво он вывел меня из кустов, усадил на скамью,

протянул нюхательную соль. Соль была мне ни к чему, но чьё-то тепло,

внимание, доброта – очень нужны. Мой платочек совсем вымок от слёз.

Он подсунул мне свой.

- Моя прекрасная мечта! – Принц любил выражаться высокопарно. –

Эта тварь оскорбила Вас, – Я кивнула. – Она будет наказана! Не беспо-

койтесь. Я прикажу, что бы её выпороли. А сейчас пойдёмте, Вас ищут.

- Так ей и надо, этой наглой девке! – подумала я, и сказала Принцу:

-Я страшно устала. И хочу домой…- В тот момент мне и в голову не

пришло, что Принц осуществит свою угрозу. Принц Людвиг вызвал

карету, и я уехала. Дома я заперла дверь и легла. Сергей Александрович

стучал, но я не открыла.

Только утром я вдруг поняла, что упустила свой шанс! Наглая

выходка Жюли по существу отдавала её в мои руки. Теперь я могла

потребовать у Графа её высылки, и Сергей Александрович не смог бы

отказать! Этим бы всё и кончилось. Но Принц грозил выпороть её.

Если он сделал это, оскорблённой (и Как!) окажется уже она. Столь

выигрышную роль эта актриса не упустит!

Тут же я отослала принцу Людвигу записку, умоляя его ни в коем

случае не применять насильственных мер к этой девке. Я опоздала!

Жюли Ленар продержали ночь в кутузке, с воровками и прости-

тутками, а утром выпороли! Я проиграла.

195

Оставалось только ждать. Я написала письмо Государю, для Адама, и

долго сидела, пытаясь угадать, что сделает Сергей Александрович, когда

узнает. Ничего хорошего я не ждала. И не ошиблась…

Около шести я услышала тяжелые шаги Графа. Внешне он был

спокоен. Вошел, уселся в кресло: - Вчера Вы выразили желание уехать в

Россию. Собирайтеь. Карета будет готова через час.

Я спросила удивленно: - Что случилось? Отчего такая спешка?

- Я не намерен вступать с Вами в рассуждения. – сказал Сергей Алек-

сандрович. – После того зверства, которое по вашему наущению

сотворили над бедной Жюли, я с Вами и разговаривать не хочу!

- Но что же с ней сделали? И кто? Какое отношение имею я к этой

истории?

- Не принимайте вид невинности! Бедную девочку посадили в

клоповник с воровками и уличными женщинами. А потом выпороли!!!

Кровь закипает в жилах! Ни слова более. Собирайтесь.

- Хорошо. Позвольте мне уйти из Вашего дома. Я не намерена мешать

Вам. Живите, как хотите.

- Ни в коем случае, – возразил Граф. Я видела, что он страшно возбуж-

ден и с трудом удерживается от крика. – Жить с вами в одном городе,

дышать одним воздухом далее я не могу! Я прекрасно знаю, что задер-

жись Вы в Штутгарте, как тут же найдёте сто путей отомстить и мне, и

Жюли. Этого я не допущу.

- Мне нужно два – три дня, чтобы привести в порядок мои дела…

- Ваших дел здесь более не осталось! Вы уже сделали всё, что могли.

- Но мой сын.

- Вы его более не увидите. Я должен оберечь ребёнка от столь чудо-

вищной женщины.

- Граф, вы жестоки и несправедливы! Вы обвинили меня Бог знает в

чём, на основании нелепых, ничем не подтверждённых подозрений…

Вам будет стыдно, Граф! Как Вы поступаете с женщиной, которая Вас

любит, которая Вам отдала жизнь и честь свою, с матерью своего сына!

Сергей Александрович встал, и, опираясь на трость, забегал по

комнате.

- Нет, Мадам! Более Вам ни обмануть, ни разжалобить меня не удастся.

Ежели вздумаете упрямиться, Вас повезут силой! И освободят только в

России. Собирайтесь! Вам остался час.

Высокие английские часы пробили три четверти седьмого.

- Господи! Как страшно она настроила его против меня, - подумала я, -

Что же делать? Обесчещенная, одна, без денег. Невозможно! Кто может

помочь мне? Скоро придёт Адам. Последняя надежда.

Матка Боска Ченстоховска, помоги и помилуй!

Я взяла шкатулку и начала укладывать драгоценности. Сергей

Александрович не уходил. Я перешла в голубую гостиную. Он за мной.

Нужно вывести его из себя, - подумала я.- Пусть он кричит, набро-