Лев Вирин - Сказки о мастерах

сится на меня… Тогда у Адама будет повод заступиться.

196

Было без пяти минут семь.

- Вы бесчестный человек, Граф, – сказала я ему. – Ведете себя, как

подлец. Вы обманули меня, привезли сюда, а теперь издеваетесь над

порядочной женщиной. И из-за чего? Из-за этой подлой, наглой твари! И

выпороли-то её наверное за дело. Небось, украла что-нибудь…

Этого Граф, конечно, не выдержал. Закричал, что я негодяйка, интри-

ганка, подлая, бесчестная женщина…

А я всё поглядывала на часы и напряженно слушала: не скрипнет ли

дверь внизу. Скрипнула наконец! Только тут я позволила себе запла-

кать. С величайшим трудом сдерживала я слёзы последний час.

Теперь было можно. Я рыдала. И, слыша торопливые шаги Адама по

лестнице, не выдержала и быстро, по-женски, сказала Графу:

- Да и как ждать от вас благородства. Ваша мать была публичной

женщиной!

Вот тут-то он и замахнулся на меня тростью…

Проводив Адама, я долго сидела и плакала над трупом Сергея

Александровича. Я любила его и, конечно, не хотела ему такого неле-

пого конца. Но, живым – жить… Я села к столу и написала:

- Принц Людвиг! Я попала в беду. Только что от апоплексического

удара умер граф Мамонов. Мы были наедине. Меня могут обвинить. Я

боюсь.

Милый Принц! Спасите меня!

Ваша Ева.

И отослала казачка во Дворец. Скоро приехала карета, принц Людвиг

взял меня за руку и увёл из этого дома. Навсегда.

IX

Мужской почерк

Я получил роту в своём же Семеновском полку. На этот раз и гвардию

двинули навстречу грозному Бонапарту. В конце ноября, в Ольмюце, мы

соединились с армией Кутузова. Предстояло Генеральное сражение.

Молодёжь рвалась в бой, опытные офицеры тихонько твердили об

Австрийской измене.

Что рассказать тебе, сын, о несчастной битве Аустрелицкой? Наш

полк долго стоял без всякой пользы под французскими ядрами. Потом, в

сумерках, уходили с поля боя, бросив раненых и убитых товарищей…

Наш полковник не послушал приказа и увёл полк дальней дорогой, не

напрямик, через пруды. Сколько там наших потонуло…

Никаких отличий в этой кумпании я не получил. За проигранные

сражения орденов не дают.

Снова началась привычная служба в Петербурге, но мир длился не

долго. Зимой 1806 года гвардию вновь двинули к полю боя. Снова

началась война с Наполеоном. В первых боях новой кумпании наш полк

не участвовал. Но в битве при Фридланде пришлось и нам испить

197

горького вволю. Там Бонапарт поймал наше войско в ловушку.

Стесненные в излучине реки Алле, с рассвета сдерживали мы бешеный

натиск французов. Ещё утром погиб наш командир батальона, и я принял

команду.

Полк стоял в батальонных кареях. Много наших уже погибло, и

дважды я командовал сомкнуть ряды… Но вот, в два пополудни, корпус

Нея двинулся в решительный приступ. На нас шла гусарская дивизия

Монбрена. Как они шли! Летели, как боги! Казалось, этой лавины ничем

не удержать…

Но надо было устоять.

- Заряжай, – скомандовал я, - Целься! – и, когда смог различить белки

глаз у людей и лошадей, - Пли!

Залп батальона в упор, в морды лошадей, всё-таки задержал их. Карре

устояло! Справа держался батальон Петра Шереметьева. А вот соседнее

карре Измаиловцев, слева, дрогнуло, и их изрубили в клочья.

Гусары отхлынули, перестроились и вновь полетели на нас! И ещё раз

мы встретили их залпом в упор, а потом штыками. Устояли!

После третьей атаки Монбрена я был ранен картечной пулей в бедро.

Солдаты вынесли меня из этой свалки… В плен не попал, но почти год

провалялся в госпитале.

И опять меня обошли производством! Когда в августе 1808-го я

вернулся в полк, то наш командир, граф Салтыков даже извинился:

- Думали, ты не выжил… Ладно! На днях первый батальон выступит в

Эрфурт. Там будет свидание Государя с Императором Наполеоном. Я

включу в него твою роту. На глазах у Государя отличиться легче!

В Эрфурте было много парадов и смотров. Но до Царя далеко, а

знатных заступников у меня не было… И вступился за меня не друг, а

враг.

На очередном смотру, когда два Государя объезжали строй Русской

гвардии, Наполеон похвалил храбрость русских. И генерал Монбрен,

ехавший в его свите, вдруг узнал меня!

- Да, Сир, – сказал он, - Вон, на правом фланге капитан с русыми

усами. Я его с Фридланда запомнил! Три раза я водил своих гусар на его

батальон, а так и не смог сбить их с места!