Анатолий Андреев - Пустота

Существенная. Скажи мне, какая статуэтка украшает твой стол, и я скажу...

Да нет, я просто не стану с тобой разговаривать.

Но я должен. Я просто обязан сказать Будде все, что я о ней думаю.

С этой мыслью я практически ворвался в ее кабинет.

Каково же было мое удивление, когда я увидел Будду, коброй нависшую над симпатичной стройной женщиной, стоявшей перед ней с бледным лицом и скре­щенными руками. Будда что-то шипела.

- Извините, - сказал я, хотя собирался сказать совершенно противоположное.

- Куда вы, Романов? Зайдите. Подойдите ко мне. Ближе. Вы знаете, что вы уволены? Знаете? Поздравляю. А вы поздравьте Седлухо. Но это сейчас не важно. Вы мне нужны как свидетель.

- Свидетель чего, Лариса Георгиевна?

- Преступления, чего же еще.

Остекленевшие глаза госпожи Державной меня насторожили.

- Вы знаете, кто это? - ткнула она двумя пальцами, указательным и средним, словно раздвоенным языком, в сторону стройной женщины.

- Нет.

- Догадываетесь?

Откровенно говоря, в голове моей, лихорадочно перебиравшей варианты, не обнаружилось ничего, достойного внимания. Но я знал за собой один грешок: я часто не замечал очевидного. То, что у всех под носом, на виду, я как-то нелепо не принимал в расчет. Например: почему в вуз поступали бездари и тупицы? Ока­зывается потому, что кто-то брал взятки. Это же элементарно. Мне бы вовремя сообразить и быть поосторожнее с намеками. Судьба была бы другой. Вот почему я сосредоточился на версиях самых прозаичных и обыденных. Провинившаяся студентка? Для студентки женщина была слишком зрелой, что ли. Берут на моеместо? Тогда зачем кричать на новобранку? Ах, да, вместо меня уже рекрутиро­вали Седлуху. (Тут я мысленно поздравил этого очкарика с рыбьей кровью, ото всей души желая творческих успехов его куцым мозгам.) Преступление, опять же, какое-то затеивается.

- Не догадываюсь, - сказал я, готовясь услышать в ответ нечто обескуражива­ющее своей простотой.

- Это моя невестка.

Как я сразу не догадался! Будда-свекровь: это ведь чудовищный триллер по своему креативному потенциалу.

- Лев Львович, - представился я женщине.

- Светлана, - ответила она, и по ее уверенному и спокойному ответу я понял, что кобра вполне могла быть и жертвой в этой неоднозначной ситуации.

- О каком преступлении вы говорили, Лариса Георгиевна? - начал я свое не­винное расследование.

- Я сегодня повешусь, - ответила Будда, - и всему виной будет вот эта... шлю­ха, - она указала на свою собеседницу. - А вы подтвердите, что это она толкнула меня на самоубийство.

- Я не шлюха, если вам это интересно, - обратилась ко мне Светлана. - Что касается повешусь, не повешусь... Давно пора бы, Лариса Георгиевна. Лет десять уже это слышу. Только я здесь не при чем. Вы сами себя в петлю загнали. Это вы сделали своего сына инвалидом! Вы и никто другой! По вашей вине Сережа здо­ровье потерял. А теперь вы, чувствуя себя виноватой, хотите сделать виноватым его. Это для вас единственный способ удержать сына, чтобы и дальше манипули­ровать им. Вот вы и клевещите на меня, вырывая своего сына из рук «развратной» женщины. Я такая же развратная, как вы - святая. Вы только о себе думаете! Для вас никого не существует в этом мире. Поэтому и муж от вас ушел. Как он только не умер после первой же встречи с вами, не понимаю... Вокруг вас одно пепелище. Вы хотите заполучить сына, чтобы погубить его!

В этот момент мне захотелось зааплодировать. Мой монолог был просто жал­кой ролью второго плана по сравнению с этой пламенной импровизацией героини.

Как я мог упустить из виду, что Будда была еще и матерью? А ведь Будда - везде Будда: и на работе, и дома. И это покореженное существо, молящееся брон­зовому Карле, крушила вокруг себя все, что могла. Потому что давно умерла сама. Не зная никаких подробностей, я знал, что Светлана была права. Будда жила по логике олигархов, по логике бессознательного, вне всякого сомнения. Надо было спасать сына Будды и мужа Светланы, если, конечно, было еще не поздно. Трил­лер так триллер.

- Вы проживаете совместно с Бу... с Ларисой Георгиевной? - взялся я за дело.

- Нет. Но она забрала сына к себе. И настроила его против меня и собственной внучки.

- Внучки-сучки, - быстро добавила бабушка, явно испытывая удовольствие от подливания масла в огонь. Это было нечто из адского арсенала, ее так и тянуло в пекло.

- А завтра в петлю полезет Сережа, и я это знаю! Он без ног, и так всю жизнь мучается в протезах. Это мама с сыном в лифте проехалась: впихнула ребенка в кабину, а лифт рухнул в шахту...