Сергей Зайцев - Метро 2033. Темная мишень

Грешник невольно стиснул зубы. Твою же мать…

Ему сразу стало жарко, а воздух показался спёртым, неживым. Он стянул с головы вязаную шапку, расстегнул молнию на куртке. Андрей, Андрюшка. Ему же всего восемь лет... Русые волосы, длинные, как и у отца, разметались по потемневшей от пота подушке, лицо бескровное, дыхание тяжелое, прерывистое. Сухие губы потрескались от обезвоживания. Запавшие глаза закрыты, но видно, как резко, интенсивно вращаются белки под тонкими, почти прозрачными от болезни веками.

Зло в чистом виде уже давно поселилось в бункере. Несколько лет назад оно тихо прокралось за надёжные стены, которые не смогло взять штурмом ни мутировавшее зверьё, ни озверевшие банды. Проникло и затаилось, осматриваясь, выбирая будущих жертв. А потом принялось за чёрное дело…

Вот поэтому Фи и решила уйти - из-за странной роковой болезни, которая может поразить любого в самый неожиданный момент, но чаще поражала детей. Новые давно уже не рождались, а те, что были, умирали. Один за другим. В убежище имелся врач, но знания Костолома оказались бессильны. От болезни не было спасения, и исход был всегда один - мучительная смерть. Любого, кто заболевал, на кого падало лишь подозрение, что в самом деле подхватил «заразу», а не обычную простуду, помещали в отдельное помещение на карантин. И как только диагноз подтверждался… Едва увидев, насколько нечеловечески жутко искажался облик заражённого, Робинзон без малейших колебаний ввёл новое правило - инфицированный уничтожался, родственники к похоронам не допускались. От трупа избавлялась команда из проверенных людей, умеющих держать язык за зубами - выносили и оставляли на поверхности. Лишняя паника в убежище ни к чему хорошему не приведёт, расчетливо и дальновидно решил глава Убежища.

Конечно, такие изменения происходили не со всеми заражёнными, нередко дети просто умирали, измученные «заразой», но оставаясь самими собой. Да только исключений из утвержденного раз и навсегда правила уже не было. Именно эту тайну затворники старались сохранить всеми силами - болезнь, которая медленно, но верно пожирала людей год за годом. Именно по этой причине и контакты с миром сведены к минимуму - Храмовой, обладая маниакальной подозрительностью, опасался, что если о них станет известно, как о носителях болезни, то их уничтожат другие, хотя бы из инстинкта самосохранения. И неважно, кто будет их палачом - бродяги или люди из метро.

Глядя на этого обречённого пацана, Грешник впервые в жизни почувствовал, что убийствами сыт по горло. Бог не дал Полякову сына, и мальчишка Храмового всегда был ему симпатичен - немало рассказов о прежней жизни Андрюшка услышал от обычно неразговорчивого начальника охраны убежища. Чувствуя расположение, и пацанёнок тянулся к Полякову не меньше, чем к отцу…

Так вот почему он ни разу не видел пацана за последнюю неделю, заходя к шефу, запоздало осенило Полякова. Как же несправедливо… Несправедливо, что этим ребёнком, как и другими, придется заняться именно ему, Грешнику. Недаром же отсутствует его мать. Робинзон, готовясь к визиту палача, предусмотрительно услал сестру с глаз долой. Женщина, наверное, сидит у подруг. А те, небось, сочувствуя лишь для виду, втайне злорадствуют, что и семью Самого тоже не миновала страшная участь. Нет, скорее всего Анастасия, или Настя-Язва, как её называли за глаза гораздо чаще из-за желчной натуры, способной любому испортить настроение парой неприятных и весьма умело подобранных слов, сейчас торчит в оружейке. Она ведь помешана на огнестреле. Хозяйственных хлопот у неё нет, и никогда не было, даже в квартире убирают и наводят порядок приходящие бабы. Так что Язва наверняка прямо в данную минуту с маниакальным усердием разбирает и чистит автомат, и лучше ей дорогу сейчас не переходить, чтобы не схлопотать очередь в живот. Эти Храмовые - та ещё семейка.

- «Зараза»? - угрюмо уточнил Грешник, не глядя на Робинзона. - Точно «зараза»?

- Да, - резким, сухим голосом ответил отец мальчишки. - И вот что ты сделаешь…

- Сделаю аккуратно, ты меня знаешь. - Поляков выудил из кармана куртки проверенную временем удавку из черного синтетического шнура.

- Убери! - Робинзон вдруг пришёл в ярость, его глаза налились кровью, губы раздвинул звериный оскал. Казалось, ещё чуть-чуть, и он вцепится начальнику охраны прямо в глотку, вырвет зубами кадык. - Убери, пока я тебя самого не пристрелил, урод!

Шнур так же быстро, как и появился, исчез.