Уоллес Стивенс - Стихотворения

Серебряных и золотых плодов.

Но верю я, есть дерево одно

С вершиной одинокой и сквозной,

Шумящей средь заоблачных высот;

Раз в жизни может птица долететь

До той вершины, — если повезет.

XI

Не куклы мы, чтоб всякая рука

От страсти заставляла нас пищать.

Наоборот, по прихоти судьбы,

Смеемся мы, и плачем, и хрипим,

Впадаем в ликованье и в тоску

И в рифму говорим — не оттого,

Что нас измучил основной инстинкт.

Вчера, под размерцавшейся луной,

Средь лилий, окруживших водоем,

Ты помнишь, как внезапно нас настиг

Ликующих лягух утробный хор?

XII

А сизый голубь в синеве кружит,

За кругом круг, над охрою равнин.

А белый голубь падает к земле

Устав парить. Как сумрачный раввин,

Я смолоду усердно изучал

Природу человека — и нашел,

Что люди — мясо в мясорубке дней.

А ныне я, как розовый раввин,

Вникаю в суть любви. Я вижу в ней

Стремленье, трепыханье и полет.

Но тень ее к земле упорно льнет.

Перевод Григория Кружкова

ЖЕНЕВСКИЙ ДОКТОР

Женевский доктор встал лицом к волнам

И, взор вперяя в Тихий Океан,

Цилиндр прихлопнул, затянул платок.

Кузнечик мыслящий, он в первый раз

Встречал такой разгул, такой напор —

Куда там твой Расин и Боссюэ!

Нет, он не струсил. Повелитель тайн

И бездн, он трепета не испытал

Пред этим явным бешенством стихий.

И все-таки его пытливый дух

Был сбит с резьбы упорством и числом

Косноязычных варварских валов.

Столпы и купола его ума,

Внезапно треснув, рухнули в потоп.

Профессор высморкнулся и вздохнул.

Перевод Григория Кружкова

ЧЕРВИ У НЕБЕСНЫХ ВОРОТ

Мы из могилы принцессу несем,

В чреве своем к горним вратам.

Мы — колесница Бадрульбадур.

Вот ее око. Вот, чередой,

Ресницы ока и веко ее.

Вот ее века подпора — щека.

Вот, палец за пальцем, рука —

Гений, слетавший к этой щеке.

Губы, и все остальное — до ног.

. . . . . . . . . . . . .

Мы — колесница Бадрульбадур.

Перевод Григория Кружкова

УБЕЖИЩЕ ОДИНОКИХ

Пусть последним убежищем одиноких

Станет место волнообразных качаний.

Будет ли это посреди океана

На шлепающих зеленых ступенях

Или на побережье песчаном —

Что-то все время должно качаться

Волнообразно и непрестанно,

С шумом ритмичным и монотонным,

Не прекращающимся ни на секунду;

И мысль должна тоже волнообразно,

Беспокойно зыбиться и возвращаться —

В этом убежище одиноких,

Которое мы можем назвать по праву

Местом вечных волнообразных качаний.

Перевод Григория Кружкова

ДЕВА, НЕСУЩАЯ ФОНАРЬ

Нет, не медведь лежит на грядке —

Там притаились две мулатки

В кустах и бдят,

Как дева с фонарем по тропке

Идет: ее движенья робки,

Потуплен взгляд.

О срам! С какой ужасной миной

Они следят за сей невинной

Прогулкой в сад!

Перевод Григория Кружкова

ШЕСТЬ ПЕЙЗАЖЕЙ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

I

Старик сидит

В тени под сосной

В Китае.

Он видит

Как шпорник синий

На границе тени

Колышется ветром.

Его борода колышется ветром.

И сосна колышется ветром.

Все колышется,

Как водоросли

Под водою.

II

Ночь смуглая,

Как женское запястье.

Ночь скрытная,

Смутная,

Благоухающая бальзамом.

Пруд светится

И вспыхивает,

Как браслет

На руке у плясуньи.

III

Мерюсь высотой

С высоким деревом

И нахожу, что я много выше,

Ибо достигаю до солнца

Своим оком,

Достигаю до моря

Слухом.

И мне досадно смотреть,

Как муравьи

Снуют взад-вперед,

Нарушая границы

Моей тени.

IV

Когда мой сон дорос до луны,

Бледные складки ее пеньюара

Налились желтым светом,

Пятки ее

Покраснели.

А в волосах замерцала

Кристальная изморозь

Синих

Созвездий.

V

Ни кинжалы фонарных столбов,

Ни лезвия длинных улиц,

Ни колуны куполов

И высоких башен

Не разрежут того,

Что легко разрезает

Звездный луч,

Светящий в листве виноградной.

VI

Рационалисты одевают квадратные шляпы

И, сидя в квадратных комнатах,

Размышляют о прямоугольном,

Пристально вглядываясь в потолок

И в паркетины пола.

Но если бы вдруг

Они задумались о дугах и овалах,

Например, о дольке половинной луны, —

Рационалистам, конечно, пришлось бы

Одеть сомбреро.

Перевод Григория Кружкова

ВАРВАРСКОЕ