Calypso: В среду пошел снег

всегда мычал, порой даже блеял, в ужасе от того, что малая толика его «я»

остается внутри жирного тела жены. В такие моменты он всегда особенно

сильно хотел умереть и тотчас же разложиться с целью досадить жене.

В тот страшный вечер Анатолий Петрович расхаживал по кособокой прихожей,

то и дело вскидываясь, будто норовистый жеребец. Думал он о смерти.

Мнилось ему, что смерть - это красивый, атлетически сложенный мужчина в

летах, с высоким лбом, но отчего-то с одним только глазом. Мужчина

улыбается тонко, надменно и, взявши Анатолия Петровича под руку, ведет

галантно к черной пропасти, в которую надобно падать. Вечно. При мысли о

вечной тьме, за гранью которой в предательски близкой недосягаемости,

возможно, ждет его теплый, наполненный любовью и слепящим одиночеством

мир, Анатолий Петрович принимался хохотать, ожесточенно хлопать себя по

ляжкам и всячески выражать свою экзистенциальную нездешность. Его

непутевый трехлетний сын, больше похожий на громадного шмеля в

человеческом облике, всегда реагировал на отцовский припадок одинаково -

вытягивался в струнку и гортанно мычал: «Аня! Аня!» Так звали его сестру,

нерожденную, впрочем. С сестрой этой вышел забавный казус. О ее зачатии

неоднократно шла речь. В результате этих разговоров на том свете

определилась невинная душа, готовая к новому воплощению. Звали девочку

Аня, и в прошлой жизни она была безноженькой. Но не той, воспетой

Александром Вертинским, безноженько а удивительным природным феноменом

- трехметровой амебой, рожденной с головою, но без рук, ног и половых

принадлежностей. Прожив тринадцать лет в подобном образе, она наконец

умерла от тифа и с тех пор ожидала нового воплощения во внешних сферах.

Прикинув все «за» и «против», чета Мертвецких решила отказаться от второго

ребенка. В результате накрепко привязанная к ментальной пуповине жены

Анатолия Петровича Аня обречена была следовать невидимо за своей матерью,

находясь между мирами. Сын Анатолия Петровича по-своему жалел девочку и

слюнявым мычанием выражал солидарность с ее незавидным положением.

«Аня, Аня!» - ревел он во всю мощь недюжинных легких.

В этот момент в дверь позвонили.

«Это смерть за мной!» - радостно взбреднулось Анатолию Петровичу. Он

засеменил к двери и не заглядывая в глазок, отпер ее.

За дверью пахучей горой возвышался одетый в тулуп, кустистый и пасмурный

дворник, Яков Филиппович Кудрявый. Глаза его, по обыкновению мутные

синие от количества выпитого, сверкали из-под завшивленных бровей. На

кудлатой его голове дворника топорщилась заскорузлая детская шапка-

петушок.

За спиною дворника ним стояла соседка со второго этажа, женщина лихого

норова, битая и ушлая. Одета она была в желтый матерчатый плащ. Рядом с

нею, хмельной и хриплый, возвышался глухой муж ее, переселенец из

Азербайджана, по слухам, вор-рецидивист. А позади толпились и другие

соседи Мертвецкого, переминаясь с ноги на ногу.

Мертвецкий хмуро глядел на дворника, который, судя по всему, в этой

странной процессии был за главного.

-Тебе чего, Тихон? - глухо осведомился он. По привычке, а также в силу

упрямства он называл дворника Тихоном.

-Тут такое дело, Петрович, - взревел дворник и ошеломленно замолчал, когда

из-за спины Мертвецкого показалась необъяснимо огромная, сомовья голова

его сына.

-Будет тебе, дед, гнилое болото после смерти…-туманно изрек младенец и

спрятался за спиной отца.

Дворник помолчал немного, откашлялся и продолжил:

-Кошка наша, Мурка… Милости просим, просим! - и замахал руками

приглашающе.

-Да ты что, Тихон, совсем сбрендил от водки? - строго спросил Мертвецкий.

Ему было не по себе от смрада, что исходил от дворника.

- Окот у нас, Петрович, окот! - заорал дворник, и толпа соседей за его спиной

зашелестела хором: «Окот! Окот!»

- Ты, Петрович, человек опытный в делах животного мира, - продолжил

дворник, - а потому, изволь спуститься с нами в подвал и подсобить.

- Помилуй, Тихон! Я же и не врач вовсе!

- Анатолий Петрович, - выступила вперед соседка со второго этажа, - у нас

есть основания полагать, что вы с этим делом справитесь компетентно и

профессионально. Пойдемте с нами, дорогой Анатолий Петрович. - За ее

спиной вор-рецидивист оскалился в жуткой улыбке.

Внезапно Мертвецкий решил пойти. В глубине души он надеялся, что котята