Unknown - i e10df400535cdc5e

выбраться отсюда! Никогда!

Я сейчас был похож на каменное изваяние возле Капитолия святого Юслофа: стеклянный взгляд,

известковое лицо и абсолютная пустота в голове.

- Я …все здесь… нет… - кажется, я смог выдавить из себя лишь пару бессвязных фраз. Только

Проклятому они были совсем не интересны.

***

Если при жизни мы и думаем о смерти, то всегда предполагаем, что переход в иной мир

произойдет менее болезненно, чем скажем удаление зуба или кровопускание. А когда мы с

интересом изучаем надгробные послания из прошлого, то ощущаем мороз по коже и стараемся

быстрее забыть тревожное осознание скорой встречи с чем-то неизбежным. И каждое слово,

олицетворяющее загробный мир вызывает у нас, по меньшей мере - неприятное волнение.

Конечно, есть среди людей разряд таких, кто презирает смерть и всячески пытается доказать

другим, что ему плевать, где и когда он расстанется со своей жизнью. Про самоубийц я молчу, так

как они свои безумства совершают, находясь исключительно в расстроенных чувствах. Но тогда

скажите мне на милость, как себя вести человеку, который даже не понял, что он умер, да и умер

ли вообще…

- Что? – тихо прошептал Ша словно почитав мои мысли.

Я вздрогнул. И посмотрел на равнодушного зверька. Проклятый обнажив свой тонкий, будто игла

стилет, аккуратно вытирал четырехгранное лезвие.

Я мог еще долго следить за этим «титаническим» трудом, если бы внезапный порыв не заставил

меня вскочить на ноги и рвануть вниз. Оказавшись возле лодки, я подскочил к слепому Езефу, и

совершенно не соображая, стал вытряхивать все содержимое сумы на землю. Совершенно не

подумав, что лодочник вовсе не видит моих скромных сокровищ.

- Возьмите! Возьмите все! Только увезите меня отсюда! –истерично разрывался я на части.

Езеф опустил взгляд и безразлично уставился на разбросанные по земле вещи, своими темными

дырками. И я мог поклясться – этот треклятый старик видит все не хуже меня.

Плюнув себе под ноги, старец уже было развернулся, но внезапно его привлекла одна из моих

зарисовок, затерявшаяся среди травы. Он аккуратно поднял смятый листок и, развернув его,

вздрогнул. Лицо Езефа заметно изменилось. На лбу, словно земляные черви появились длинные

извилистые морщины, а черные дыры глазниц стали просто огромными.

На старца взирал его собственный портрет, слегка потертый и замазанный высохшими

чернилами, но все-таки, в этом скромном художестве легко угадывались его выразительные

черты: широкие прямые скулы, большой лоб, а главное глубокие пустые глазницы.

- Я перевезу тебя на тот берег, - едва слышно произнес Езеф.

- И не только меня, - почувствовав в себе странную уверенность, твердо произнес я в ответ.

Развернувшись, мой перст указал на Проклятого и его странную зверюшку.

На лице Езефа возникла радостная ухмылка.

***

Тихая, спокойная река нежно касалась бортов лодки, и когда Езеф опускал весло на ровную

гладь, та продолжала оставаться такой же идеальной, будто поверхность зеркала. Старец то и дело

внимательно взирал на меня, радостно выпячивая гнилые пеньки зубов, отчего на его лице

возникало странное подобие улыбки.

Я покосился на Проклятого. Стараясь вести себя спокойно, он как плохой актер все же не мог

скрыть нахлынувших на него чувств и выглядел, по меньшей мере, обескураженным.

- Ох, и умаслил ты меня, сопленышь, - довольно прохрипел Езеф. – Ни дать, ни взять… В наших

краях это ценная штучка, потянет на парочку праведников.

Но я даже не слушал лодочника. Терзаемый мыслями, я никак не мог взять в толк, откуда у меня

оказался этот портрет. Богом клянусь, я не помнил, что рисовал его.

- А почему праведников? – сам не зная почему, задумчиво произнес я.

- Здесь это ходовой товар. Можно сказать: настоящее золото, -мрачнее тучи произнес Проклятый.

Видимо он так и не смирился с той мысли, что только благодаря мне мы уговорили лодочника

переправить нас на другой берег.

- А зачем ты так хотел попасть туда, - я указал на далекий пологий склон, где сквозь легкий туман

виднелись стройные мачтовые сосны.

- Я хочу выбраться из этого треклятого мира, - едва слышно произнес Душеприказчик.

- Ха, я же сказал, глупец! Как ни крути, глупец! – старец ударил себя пальцем по виску и, указав в

небо, желчно рассмеялся.

Я грустно вздохнул, уставившись на ровную морскую гладь. От воды сильно тянуло

тошнотворным запахом толи тины, толи еще какой речной дряни.