Anton Sibirjakov - Место, где живут Боги

- Уверяю вас, с ними еще никому не удалось встретиться. Облик Богов до сих пор остается загадкой для человечества.

- Что за срань? – хрипит Стим, и видит свои руки в защитных перчатках. Смахивает с лица стеклянные осколки и пытается приподняться. Боль в груди не дает ему этого сделать – Стиму кажется, что его грудную клетку насквозь пробили штырем, пригвоздив тело к земле.

Что теперь со мной будет? – думает он, вспоминая превратившегося в чудовище Захара. – Что будет с Олегом и Катькой?

Стим помнит, как прозрачные слезы из огромных инопланетных глаз капали на маску его противогаза. И он с ужасом видел, как по ней расползаются паутинки трещин. Но он не помнит, что было после. И что было до. До того, как все это случилось – когда они ринулись, как сумасшедшие на выстрел, прозвучавший в тумане. Они были уверены – это стрелял Андрей. А в итоге случилось так, что они сами заманили себя в ловушку – в руки к Стражам, охраняющим Божий ковчег.

- Создатели. Я бы предпочел именно этот термин…

превозмогая боль, Стим опирается на руку и перекатывается на бок, оставляя после себя глубокий след в грязи. Через разбитое стекло противогаза, он смотрит на человека, стоящего в легкой, туманной дымке, и улыбается окровавленными губами. Человек стоит, сунув руки в карманы, задрав на лоб маску-противогаз, поставив ногу в солдатском ботинке на бетонный бордюр. Рядом с ним, будто преданный пес, стоит автомат Калашникова, а на самом бордюре, мерцающим прямоугольником, вырисовывается экран работающего телевизора.

- Очнулся? – спрашивает человек, глядя на Стима, и Стим замечает, что у человека, грязной от крови тряпкой, перевязано плечо.

- Д…а, - отвечает Стим, обжигая горло словами. Откашливается и сплевывает кровавую слизь. – Да.

- Это странно, - человек кивает на телевизор. – Здесь ни хрена не работает из техники. А этот пашет. Но самое странное, что он показывает то, чего еще не было, - человек тычет пальцем в угол экрана, - 2014 год. Мать твою, это такая сраная головоломка.

Стим поднимается на колени, пытаясь дышать изувеченной грудью. Осколки ребер скребут легкие и он держится за бок. Смотрит на человека, и снова не может сдержать улыбки.

- Краб, - выдыхает он, - ты проныра, Краб! Как тебе удалось выжить? Мы видели, как ты упал.

Краб смотрит на Стима туманным взглядом. Он помнит, как падал.

- Вы забыли одно, - наконец говорит он. – Я Краб. И я цепляюсь крепко.

56

Зачем ты спасла меня? – думает Краб, глядя на то, как Стим пытается подняться. - Для чего уступила своей ненависти?

Он достает сигарету и спички и долго чиркает ими об отсыревший коробок. Закуривает и задумчиво пускает дым из ноздрей.

- Это конец пути, - шепчет Краб сам себе. – Нам пора возвращаться.

Он смотрит, как Стим поднимается и ковыляет к нему на затекших ногах. Как его белое дыхание рвется из окровавленного рта, и осознает – сколько в нем упорства и нежелания отступить.

Но дальше пойдут лишь мертвые, - понимает Краб. – Живому человеку не дано увидеться с Богами.

Краб вспоминает тонкие белые руки. Холодные пальцы, гладящие его по щеке. Прикосновения чего-то большего, чем просто жизнь - силы, способной создавать целые миры. Так же, как и их разрушать. Когда Краб падал – летел кубарем по скользкому склону, когда все, что ему было дано перед смертью – ядовитые клубы дыма и серая грязь, она спасла его. Появилась из ниоткуда и дала ему второй шанс. На дне оврага, в парах смертоносного яда, в плавящемся от жара воздухе – она была там. Грустная девочка с разметавшимися по лицу волосами. Она шагала к нему босыми ногами, по топи, засасывающей Краба в свое безразмерное чрево, и говорила, чтобы он не сдавался. Сначала Краб подумал, что ему грезится сестра – девочки были безумно похожи, и он обрадовался тому, что сознание сжалилось над ним не оставив умирать среди унылых пейзажей дорожного обвала. Но потом глаза девочки вспыхнули ярким светом, и Краб увидел кто она такая. С ней не смог бы сравниться ни один человек, ни одно существо на земле. Она была…всем.

Рядом с Крабом лежал труп Одноглазого со свернутой шеей. Он погружался в грязевую пучину, как танкер – печально и долго. Но там, на дне оврага, это не имело никакого значения.

- Что в твоем сердце? – спросила девочка Краба, и протянула к нему свою руку. Стащила с него противогаз и коснулась лица. А потом приложила ледяную ладонь к груди.- Что в твоем сердце?

А Краб только смотрел на нее, не в силах ответить. Но он знал, что было в его сердце – желание вернуться домой.