Ника Батхен - Дары Кандары

На рекламе Великого Казино красовался мальчишка-саксофонист. Он смеялся. Из инструмента текли

монеты, складываясь в название. Такими же желтыми кругляшами был отделан парадный вход. Город Энск

пребывал в жесточайшем недоумении – еще летом на пустыре пасли коз и гоняли мячи. В сентябре

появился забор, засновали грузовики, день и ночь бил поклоны подъемный кран, суетились рабочие –

низкорослые, молчаливые чужаки. А ко дню Революции грандиозный игорный дом был готов. Блеск и тайна

матовых стекол, феерия света на зеркальном фасаде, мраморные ступени, строгий уют внутри. Биллиардные

залы, автоматы, рулетка, карточные столы, фирменные сиденья по форме тела – раз присев, не хотелось

вставать с этих теплых, бархатистых и нежных кресел. Безликая вышколенная охрана, белокурые девицы-

крупье в красной кожаной униформе, официанты внимательные и любезные. Первый день был бесплатным

– всякий житель славного Энска мог прийти попытать удачу. И, наверно, полгорода с чадами и

домочадцами не замедлило полюбопытствовать. Пенсионеры, медсестры, шоферы и продавщицы с опаской

топтались по дивным залам, жадно пили бесплатную кока-колу, крутили ручки у автоматов и пялились на

полуголых крупье. Кто-то ставил монетки в бильярде, кто-то кормил пятаками одноруких бандитов, но как

следует выиграл только старик Субботин – бывший шеф городских новостей. Восемь тысяч зеленых –

немудрено, что беднягу хватил инфаркт у центральной кассы.

После было торжественное открытие – с шампанским, стриптизом и духовым оркестром. Все

иномарки, все парижские платья и пурпурные пиджаки города не замедлили быть на приеме. С

придыханием дамы шептали на ушко друг другу о соблазнительных шалостях и брильянтовых ставках на

гладком сукне. Дальше рядом открылся небольшой, но почтенный публичный дом с вековыми традициями.

У красоток там были книжечки наподобие бальных, по субботам с утра приходил врач, а ввечеру объявляли

ночь любви с правом выбора кавалеров. Дорогие контракты и холостяцкие праздники стало модно отмечать

в новом клубе. И с полуночи до рассвета Великое Казино бурлило, шумело, играло и веселилось.

Безудержно, неугомонно, радостно и бесстыдно. По утрам горожане шептались, мол Иван ИванОвич десять

тысяч со ставки снял, а Ванюха ИвАнов проиграл «Мерседес» и повесился на фонарном столбе у входа. И

пялились вслед игрокам – их легко узнавали по измятой нарядной одежде и темным кругам под сияющими

глазами.

Жители честные, бедные и порядочные возмущались, писали петиции и устраивали пикеты. Пока

однажды к протестантам не вышел хозяин – щуплый, бледный пацан с необычными гибкими пальцами

длинных рук. Он насвистывал простенькую мелодию и вертел в руках проходной билет с золотым обрезом.

И почтенные коммунисты стали прыгать за яркой бумажкой, что собаки за лакомой косточкой. Победителя

– политрука Язькова видели ранним утром – он брел, как пьяный, к своей хрущобе и ругался площадной

бранью. Дойдя до дома, политрук выставил вон жену, дочь, зятя, кота и внука, пинками загнал родню в

дряхлый «Москвич» и на полной скорости выехал в неизвестную сторону – больше об их семействе никто

не слышал.

Шла зима. Заведение процветало. Призывно мерцали огни на фасаде, беспрестанно играла музыка.

Посетители сутками не вставали из-за столов. Проигрывали квартиры, машины, дачи, мужей и жен. Обеднев

– продолжали в кредит. Хозяин давал добро. Он бродил по казино, внимательный, нервный, цепкий. Был

одет словно с чужого плеча, в заношенный сюртучок, серые брючки и стоптанные башмаки – говорили,

хозяин скуп. Гости залов заискивали и робели, когда он проходил мимо, щелкая пальцами в такт

причудливой музыке. Иногда он становился у автомата или рядом с рулеткой и внимательно наблюдал за

игрой. Иногда – очень редко – давал знак и охрана выводила посетителя вон – неважно, выигрывал тот или

нет. Но чаще хозяин кивал благосклонно и продолжал обход. За его спиной с новой силой вскипало веселье.

Гости ели – порой, руками, как дикари, плясали на лестницах и танцполах, совокуплялись в укромных

закутках и местечках. И снова играли, подчиняясь мелодии страсти и бешеного азарта.

Энск поздно начал пугаться. Обыватели свыклись с забавами жирной стаи хозяев города и только

сплетничали почем зря да завидовали черной завистью. Многие втихомолку мечтали накопить денег и