Unknown - 4b9a4395-d00d-41ca-a9d3-234d35c9762a out

Она тоже никак не могла понять: что же происходит? В натуре, мертвец ожил, или это пустой базар пуляют? Ясно было лишь одно. Нехорошие дела стали твориться в Березняках!

Наутро Суслонов оперативно забрал груз «двести». С погрузкой помогли незаменимые Петя с Панкратычем . Выдав им три рубля «командировочных» и забрав с собой Шурку, Боря отправился в путь.

- Вот, Афиногеновна померла, - сокрушался Суслонов, накручивая баранку, - уходит старая гвардия. Баба была, доложу тебе, Кудря – ух! Полпосёлка мужиков с ей шпокались. Да и я, грешный, дело прошлое, девственности лишился через эту самую Афиногеновну. В седьмом классе.

Три рубля накопил – на обедах сэкономил – пришёл к ней, говорю: дашь? Она мне: отвали, щенок! Я ей трёшку на стол – бац! Хорошо, говорит, покажу тебе мастерство-шестой разряд. Показала - да так, что я после неделю, как черепаха, ходил враскорячку. Вот такая женщина была – не то, что ваши мокрощёлки!

Боря замолчал, по всей видимости, предаваясь сладостным воспоминаниям.

Потом добавил грустно:

- Кто бы мне тогда сказал, что повезу её в морг - ни в жисть бы не поверил. Да, дела….

- А Кабан с ней дружил? Организмами?

- Это как? – не дошло до Суслонова.

- Ну, спал с ней? – кудрявый сделал неприличный жест.

- Мм… думаю, да, - поразмыслив, ответил Боря, - я подозреваю, что они были в связи. Похаживал Кабан к сторожихе, похаживал. Говорил мне – вином поит его старуха бесплатно. Ага, чичас! Так Боря и поверил. С каких шанег стала бы Афиногеновна на Кабана деньги тратить? У этой профуры снега зимой не допросишься, было. А Кабан к ей заныривал частенько, да всё на ночь глядя. Шпокались они - к бабке не ходи.

За разговорами время летело незаметно. К обеду «кореша» приехали в райцентр.

Петя прогуливался. На полученную трёшку они с Панкратычем купили самогонки и, как водится, выпили её. Плотник отправился домой отдыхать, а Синий решил пройтись по посёлку. Домой – в духоту - никак не хотелось.

Петя вышел на центральную улицу и, не спеша, направился в сторону магазина: туда, куда не зарастёт народная тропа.

Синий уже подходил к сельмагу, как вдруг его окликнул знакомый голос:

- Здравствуй, Петя!

Обернувшись, он увидел Татьяну.

Как обычно при встрече с ней, сердце Синего слегка дрогнуло. Разом вспомнилось всё: и первые поцелуи, и глупая ревность, и пылкая юношеская любовь.

- Привет, Таня, - только и смог сказать.

- Можем поговорить? – женщина нервно теребила авоську.

Петя удивился, но виду не подал. Он лишь внимательно посмотрел на Татьяну.

Потом согласно кивнул в сторону скамейки:

- Конечно, можем. В ногах ведь правды нет?

Женщина присела, Синий устроился рядом, стыдливо пряча рваные кеды под лавку.

Танюха почти нисколько не изменилась. Та же девичья фигурка, та же осанка, даже причёска прежняя осталась. Эх, столько лет прошло, а кажется, что вчера всё было! Школьные танцы, прогулки под луной…. Кто знает, как сложилось бы - не загреми тогда Синий на свой первый срок. Вся судьба порушилась, нахрен.

- Что случилось, Танюха? – Петя старался не дышать на собеседницу. Самогонка Павлы имела отвратительный вкус. Синий подозревал, что и запах тоже.

- Дела, Петя, происходят непонятные и страшные. Боюсь я. А у меня давно уже ни подруг, ни друзей не осталось. Может, ты хоть советом, каким поможешь? – Татьяна подавленно вздохнула.

- Расскажи, что приключилось, - Петя успокаивающе похлопал её по руке.

- Как помер братец - в первую ночь, ещё до морга – оставался он в доме. А я ушла ночевать к свёкру со свекровью. Хоть и не больно старики меня жалуют, но пустили. Юлька тоже была у деда с бабкой.

Утром, значит, только пришла я домой – перед тем, как вы приехали тело забирать. Увезли братца, а я в доме прибраться решила. В свою комнату заглянула – Боже мой! Всё постельное разодрано, матрас - в клочья, а икона, что над кроватью висела, разбита в щепки. Ну, я подумала: мало ли, кто ночью в дом залез, напакостил. Всё может быть - с нашим-то народом. Заявлять не стала.

А нынче ночью приснилось мне…, нет, даже не приснилось, а привиделось. Как наяву. Стучатся в дверь, значит. Я подхожу, спрашиваю: кто? В ответ: что, мол, брата не узнала? Открывай дверь! Я ему: иди, откуда пришёл, и не смей появляться больше. А братец смеётся так страшно и говорит мне через дверь: ты меня в тот раз не пустила. А я в свой дом без приглашения скоро приду, сил вот только поднаберусь. Юлька моя будет. Заберу у тебя девку - всю, до капли - жизнь высосу. И ты никуда не денешься. За ней пойдёшь следом.