Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

– Попрошу.

– Тогда – да!

– Тогда иди, – Аннушка резко остановилась. – Готовь лодку.

– Так я…

– Готовь, я говорю! А на огород мы и без тебя сходим.

Селим только головой тряхнул да, воскликнув – «вах!» – повернул обратно. Протопроедор только хмыкнул – гляди‑ка, слушается.

– Вяжется тут ко мне, – смущенно сообщила девушка. – Вообще‑то он добрый парень…

Сколько невинных душ погубил этот «добрый парень»?

– Нет, ты не думай… Он не такой уж плохой.

Плохой, хороший – какая разница? Главное – враг.

– От других меня защищает и вообще… Да ты что молчишь‑то?

Алексей натянул на лицо улыбку – и в самом‑то деле, чего на девчонку взъелся? Жить‑то надо… и – любить. В этом мире – можно и турка… или какого там роду‑племени этот башибузук?:

– Далеко еще?

– Пришли уже… Вон, видишь – кусты?

– Вижу.

– Туда сейчас и свернем.

Сын, Сенька – точнее, то, что от него осталось, был похоронен в общей могиле – Алексей сам закапывал… сам… Что же касается Ксанфии, то ее судьба была еще ужасней… Здесь – была… Но, не там!

Господи! Скорей бы вырваться отсюда, Господи!!!

Молодой человек размашисто перекрестился.

– Вот‑вот, – одобрительно кивнула Аннушка. – Помолись, помолись…

Алексей прикрыл лицо руками… Сенька, Сенька… Ксанфия… Никого‑то в этом мире у него нет! Все, всех отняли проклятые турки… как у многих… А многие, похоже, и при турках устроились вполне даже ничего. Живут себе! С другой стороны, что же им – в тартарары провалиться? Вот хоть той же Аннушке…

– Селим тебе нравится?

Девчонка вспыхнула, отвернулась…

– По‑моему, веселый парень, – улыбнулся протопроедр.

И Аннушка тут же повернулась, тоже с улыбкою:

– Да, веселый. Монисто мне подарил, я по праздникам одеваю… Ты не думай, мы с ним даже не целовались… Ну, может, один разок…

Алексей не выдержал, рассмеялся.

– Ты прости, что я про лодку спросила, – качнула головой девушка. – Просто ляпнула, что на ум пришлою. Может, ты здесь хотел остаться? – В глазах ее вдруг на миг, на секунду, вспыхнула тревога.

– Да нет, – поспешно успокоил молодой человек. – Навестил могилку… а больше – что мне тут делать? Разве что к этой ведьме зайти… Как ее… Гаркатида?

– Сгинула бабка Гаркатида, – Анна вздохнула. – Язык длинный – вот схватили ее турки. Говорят, сам султан заинтересовался провидицей…. А уж султанских милостей старой колдунье ждать нечего – такое говорит иногда, уши вянут!

– Сгинула, значит, старушка… жаль.

– Ничего, нам бы до столька лет дожить!

– Это уж точно!

И тут – облом! Старая колдунья, наверное, могла бы помочь, могла бы… Да вот только где ее теперь сыщешь? В султанском дворце? Или, может быть, уже на погосте?

Забежав в свою хижину, Аннушка вынесла крынку козьего молока и лепешки – покормить гостя. Чтобы не обидеть невзначай девушку, протопроедр не стал отказываться, хотя козье молоко терпеть не мог, тем более – топленое. Выпил, вытер ладонью губы, поблагодарил:

– Хорошее у тебя молоко, вкусное!

– Это коза у нас хорошая.

Пока Анна бегала относить кувшин в хижину, Алексея едва не вырвало – ну и гадость эта ваша залив… это ваше молоко козье! Тьфу!

Башибузук Селим терпеливо дожидался у причала, сидя на мостках, близ привязанной лодки – узенькой, изящной, совсем не похожей на рыбачью. Кроме двух пар весел имелась и съемная мачта и парус…

– Под парусом и пойдем, – послюнявив палец, Селим попробовал ветер.

– Так ведь с той стороны и дует, – с усмешкой заметила девушка.

Усмешку ее башибузук игнорировал, лишь махнул рукой да неожиданно подмигнул пассажиру:

– Эх, женщины… Тебя как зовут… брат?

– Алексий.

– Помоги‑ка, Алексий…

Вместе они поставили мачту и, на веслах отойдя от мостков, подняли косой парус, называемый иными – арабским, а другими – латинским. Ух, как зашумел в снастях ветер! Порыв ветра ударил прямо в бок, едва не перевернув суденышко… впрочем, башибузук ловко выровнял лодку, направляя ее… куда‑то совсем в другую сторону. Хотя… понятно – ветер встречный, так нужно идти зигзагами – галсами. А, похоже, он неплохой моряк, этот башибузук… Башибузуки – так называли вспомогательные отряды султана, набранные из разного сброда, того самого, что через какое‑то количество лет назовут «пушечным мясом». Кондотьеры, мать их… Вот, как и этот… Ух!

На миг показалось – лодку вот‑вот захлестнет огромная зеленовато‑голубая волна… нет, выплыли!

– Хэй‑гей, Аннушка! – бесстрашно выпрямившись на корме, громко закричал Селим. – Что тебе привезти?