Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

– А? Что? – очнулся тот.

И гребцов снова скрыла волна.

– Ты в порядке? – на американский манер поинтересовался Лешка.

Георгий лишь тяжко вздохнул и зашептал молитву.

А туча уже полностью затянула все небо, гремел гром, и синие вспышки молний озаряли бушующее море. Очередная волна наподдала галеру так, что та едва не переломилась пополам. Слава богу, узкий крепкий корпус хоть и затрещал, изогнулся, но все‑таки выдержал.

Лешка оглянулся назад – их снова догоняла огромная злая волна. Еще пара таких ударов – и пишите письма. Неужели – на все Божья воля? Не хотелось бы…

– Господи, помоги! – взмолился юноша. – Не дай сгинуть вот так, глупо и зря…

– Впереди! – вдруг истошно закричал Владос. – Смотрите, что впереди! Господи!

Галеру несло прямо на скалы!

Лешка посмотрел на капитана – тот невозмутимо командовал, но вот голоса его не было слышно из‑за воя ветра и грома. Музыканты тоже притихли – не тратили силы зря. Их роли взяли на себя надсмотрщики, встав по обоим бортам. Дирижировали кнутами. Кнут вниз – грести изо всех сил, кнут вверх – стоп, табань. Гребцы их хорошо понимали, видать, не впервой попадали в подобные передряги.

Черные скалы дыбились из воды прямо перед носом галеры! Словно зубы дракона. Словно поджидающий жертву хищник.

Надсмотрщик опустил кнут вниз: грести, грести, грести…

Лешка уже не чуял ни тяжести весла, ни жутко болевших мускулов…

Грести! Только вот – куда? На скалы? Капитан что, член клуба самоубийц?

А сзади коварно подбиралась волна. В снастях ревел ветер.

Посмотрев на капитана, надсмотрщик резко выбросил кнут вверх. Табань!

В корму ударила волна, высоко подбросив судно… «Черная лилия» развернулась чуть ли не под прямым углом… И – словно нитка в иголку – ломая весла, юркнула в уютную бухту.

Сверкнула молния.

– Ну, кажется, пронесло! – повернув голову к Лешке, заулыбался Владос. – Слава те, Господи, Иисусе Христе!

Там, за скалами, за каменистым мысом, билось в бессильной ярости море. А здесь, в бухточке, лишь слегка покачивало.

Слава Господу!

Они проснулись утром, подставляя тела выскочившему на небо осеннему солнышку. Пусть оно уже почти не грело, но все‑таки…

– Славно мы выскочили, – улыбнулся Владос. – А я уж было думал – все. Молился.

Лешка кивнул:

– Видать, шкипер – опытнейший моряк.

– Разбойник! Надеюсь, когда‑нибудь увидеть его болтающимся на рее. Это ж надо такое удумать – ни с того ни с сего хватать честных людей в гребцы! Разбойник!

Посмеявшись над искренним возмущением грека, Лешка обернулся к другому соседу, Георгию. Тот спал… нет, не спал – сидел, тупо уставившись прямо перед собою. Серые блестящие глаза его были полны слезами, потрескавшиеся губы тихо шептали молитвы.

– Эй, Георгий! Не раскисай!

– Я… я никогда… – Юноша обернулся. – Никогда не смогу больше грести… не могу…

– Сможешь, Георгий, сможешь! Надо смогать.

– Не смогать, а смочь, – машинально поправил Владос. – Учи спряжения, не ленись.

– Да, – Лешка осклабился. – Самое время учить. И самое место… Хотя… – он вдруг задумчиво улыбнулся. – Наверное, ты прав, дружище! Что еще здесь, за веслами делать‑то? Тупо грести? Так быстро превратишься в скотину. А, Георгий?

Георгий не отвечал, лишь молился. Бывший слуга его, Мисаил, метнул на юношу презрительно‑неприязненный взгляд, невзначай перехваченный Лешкой. Вот тебе и слуга… Казалось бы, преданный своему юному господину…

Три дня «Черная лилия» стояла в бухте – ремонтируясь и давая восстановительный отдых команде. Разбойный капитан Гарнаби Лекамбр, как видно, занимался своим промыслом уже не первый год – на галере нашлись и запасные весла, и все необходимые инструменты, включая походную кузницу. Гребцам особо расслабляться не позволяли – заставили обстругивать новую мачту, крепить весла, затем по новой перековали. С «Лешкиного» весла убрали Владоса – малолетний гад Галинда вспомнил, что видел их вместе, значит – друзья, приятели – такие и сговориться могут. К большому огорчению Лешки, его дружка грека вообще перевели на другой борт, так что теперь сложно было сказать, когда они свидятся – ведь, пользуясь хорошей погодой, галера вновь собиралась в поход.

И вот снова море. И тяжелое весло, и волны, и ветер. Хорошо, не было бури, однако почти все время приходилось грести – «Черная лилия», словно алчущий добычи волк, неспешно пробиралась вдоль гористого берега. Место Владоса занял какой‑то угрюмого вида субъект, заросший до самых глаз черной, свалявшейся в колтун бородищей. На все попытки завязать знакомство, он лишь скалил по‑волчьи зубы и что‑то мычал. Немой, наверное.