Иван Петров - Томчин

– Ты вот, Юра, про семейство‑то свое расскажи. Нас Петрович познакомил, теперь ездить с ним будешь, а то и один с семьей приезжай. Дочку‑то куда поступать надумал – в Москву или в Европы? Может, лучше для отца‑матери, если в Питере в универ поступит? И Сергей в городе присмотрит, не чужой человек, и ко мне летом, когда в охотку. Вот у тебя отпуск, ты с женой приедешь, и у дочки каникулы, живи – не хочу. На географический я ее поднатаскаю и с языками, а математику, физику – Сергей. Он еще может биологию добавить, слышал – пацаны в доме рассказывали, что в школе по биологии и истории больше всех знал?

– Нет, дядя Коля, это я уже забыл, так – школьное увлечение. А математику, физику, химию в школьном объеме – без проблем. Хотя математику Юра и сам может. Как у тебя Светка на мехмат смотрит?

– Да не знаю, мужики, – пожал плечами Юрка. – С оценками у нее все нормально, но школа в Хабаровске, может, для Москвы да Питера знаний маловато? Сейчас ведь в образовательном процессе каждый дудит в свою дуду. Мы‑то учились по единым нормам для всей страны, разве что в какой маленькой деревне учителя‑предметника не было, замена там какая‑нибудь. У меня отец из сельской школы в Казахстане в Ленинградскую Корабелку без проблем поступил и окончил с красным дипломом. А сейчас новаторство какое‑то пошло, все улучшают. Учебники, по которым два поколения отучилось, все переделали, совсем развалили систему среднего образования. Все зависит от того, какую школу окончил, смогли ли по новым методикам и учебникам тебе арифметику объяснить, или нет. Да и деньги надо на лапу платить за бюджетное место почти как за платное. Я слышал, и у бюджетников денежный конкурс. Совсем страна от жадности с ума сошла. Чтоб этих реформаторов доктора, окончившие платное отделение, лечили. Еще военные училища на платную основу додумаются перевести.

– Такое время, да… Правильно слышал, но тут мы сделаем так. У меня в универе, думаю, сохранилась негласная квота на поступление родственников, как у бывшего доцента. – Николай Егорович на секунду о чем‑то задумался. – С Сергеем Петровичем съезжу в город, пройдусь по знакомым и уточню. Халявы, конечно, не будет, но и валить не станут специально. Поставят оценки, которые заслужит. Я же этой квотой ни разу не пользовался.

– Да мою еще уговорить надо. Слава богу, хоть не в менеджеры‑юристы‑экономисты метит. Просто поветрие какое‑то. Говорит: "Вы в свое время всего сами добились, и я тоже смогу". А не понимает, что в теперешние времена ничего бы мы не добились. Вот ты, Сергей Петрович, если бы родился в начале девяностых и вырос сейчас, что бы делал с твоим‑то характером?

Молчание подзатянулось. Кашлянув и отвернувшись, хотя все равно ничерта уже не было видно, сказал, хоть и не хотелось, честно:

– Воровал бы. Ну, может, спортом занимался… Но вы же знаете: у меня кости тонкие, выше третьего места никогда не поднимался, хоть и к.м.с.[13], техникой брал, да и жалели, не калечили. А сейчас, за деньги, сломали бы руки, и все. Кто бы меня держал в команде?

– У тебя же отец профессор университета, ты чего?

Суда по голосу – Юра явно обалдел.

– Так он умер рано, я же выучиться не успел, а денег не осталось, мать, семью, свой растущий организм кормить. Молодой ведь – девушки, шмоток хочется. Ты же спрашиваешь – если бы это было не тогда, а сейчас? Ну, грузчиком бы пошел, но сколько они теперь получают? На слесаря бы выучился. Или вот в стройотрядах у меня разряды были – плотника и бетонщика. Да, еще сварщик третьего разряда, но это совсем ничего. Я же больше в шабашках работал, а там крутиться надо было. Не до разрядов. А доучиться – откуда бабки? Сам говоришь – характер, что‑нибудь придумал бы, смахинировал. Да какая разница – все равно бы сел. В общем, был бы в дерьме по уши.

Я помолчал, подумал еще…

– А и выучился бы – получила бы страна молодого хищного менеджера. То же говно. Или наукой заниматься? – здесь не надо никому, а на Западе – супостата поддерживать? Как бы там мои изобретения России аукнулись? Я же говорил вам про свою тематику.

Юра, похоже, решил замять неприятную тему и переключился на дядю Колю.

– А вот вы, Николай Егорович, вы же географ, кандидат географических наук, вы совершенно безопасно для страны могли продолжать свою научную деятельность на Западе. Почему же не уехали после случая с квартирой? Мне Сергей говорил, что вас приглашали в Сорбонну и в Эдинбург.

– Не только туда, но это было неважно. Обиделся я на них. За то, что они сделали с моей страной, обиделся. Вот так, по‑детски, но детство, как это сказано у Грина, живет в человеке до седых волос. И я их не простил. Я пожилой человек – что еще могу сделать?