Юрченко Борисович - Социология - Левиафан и дитя

Если государство и есть общество, то нет причин противопоставлять их друг другу. Бессмысленны фразы, звучащие с политических трибун, вроде: (i) «государство должно быть гуманным и правовым», (ii) «государство имеет обязательства перед обществом» или (iii) «государство должно повернуться лицом к народу». Очевидно, (i) нельзя предписывать обществу быть гуманным и правовым (люди таковы, каковы они есть), (ii) человек и группа лиц не могут иметь обязательства перед собою, их можно иметь только по отношению к отчужденному существу, (iii) и уж совсем физически невозможно стоять к самому себе задом.

Так что есть государство, которое отчуждается от человека и часто противостоит обществу не лучшей своей стороной? Каков семантический денотат этого слова? Здравый смысл подсказывает, что всякий раз когда упоминается «государство», в контексте сказанного его денотатом является власть, бюрократия. Человеческое содержимое «Государства» - это чиновники. Это подтверждает и этимология (в русском языке): государство происходит от государя, правителя и всей его чиновничьей рати. Термин «государство» как эвфемизм избыточен. Правильно говорить: Общество и Бюрократия.

Знаменитая «бритва Оккама», положенная в основу научно-языковой методологии, требует изгонять из корректного словоупотребления лишние сущности: пустые понятия, дублирующие слова, термины-паразиты, поскольку они лишь запутывают картину мира, которую мы рисуем в своем уме. От слова «государство» в строгом научном смысле следовало бы отказаться. Возможно, оно удобно в истории, где летописцу – хронологу событий нет нужды отделять власть от общества. Там они идут тандемом. Именно поэтому история ничего не объясняет, но лишь констатирует. Из истории невозможно узнать, почему те или иные исторические события стали возможны. Какой, скажем, глубинный конфликт между обществом и властью привел это самое государство к расколу и гражданской войне, в результате чего, возможно, на месте одного государства образовалось несколько новых или остались одни лишь руины?

Например, из истории можно почерпнуть много информации о Риме со дня его основания в 753 г. до н.э. и до его разрушения вандалами в 455 г. и официального конца Западной Империи при гунне Одоакере в 476 г. Но история не объяснит нам, почему эта могущественная империя (как и все другие до нее) бесследно исчезла, да так, что сам имперский (титульный) народ сгинул вместе с нею, а его язык стал мертвым. В современном мире можно найти многие порабощенные этой империей народы: греков, евреев, сирийцев, армян, германцев, бельгов, италийцев, даже кельтов и иберов (басков), но не сыскать ни одного римлянина. Почему в мире не осталось даже самого крохотного народа, который хотел бы говорить на латыни? Что погубило римский народ?

Итак, государство состоит из чиновников-бюрократов. Это следует понять раз и навсегда. Фраза «Я служу государству» всегда означает одно: Я служу бюрократии». Если же гражданин произносит фразу «Я служу народу», то это значит, что он либо служит себе и своей семье, либо он – лицемер, «оборотень в чиновничьем мундире», для которого «народ и партия едины». Тот, кто служит народу (если такое допустимо) не может быть заодно с его антагонистом – государством.

Определение. Государство есть иерархия власти.

Иерархия естественна и необходима. Общество без иерархии невозможно даже на уровне семьи как биологической и социальной единицы размножения, эволюции и прогресса. Вероятно, отсюда и родилась идея, что цивилизованность социума определяется степенью его организованности. Хаос – враг цивилизации. Когда Гегель говорил: « Государство есть воплощение нравственной идеи », – он имел ввиду именно это [9]. Социальная иерархия есть благо, поскольку она упорядочивает мир. Культурные ценности создаются в условиях порядка и преемственности. Следовательно, служить государству, т.е. служить иерархии чиновников – это нравственно. Будучи университетским профессором, Гегель охотно служил государству, на содержании которого находился.

Так что есть государство? Это – благо или зло?

Руссо видел в государстве общественный договор кооперированных собственников. Левиафан Гоббса призывается собственниками для борьбы с хаосом собственного эгоизма точно так же, как они до этого приручили собак, чтобы те охраняли их жилища и стада. Вопрос лишь в том: можно ли приручить чудовище? У него проявляются те же самые эгоистические признаки. Он сам формируется из класса собственников, а класс, как известно, «тоже выпить не дурак!». Ничто человеческое ему не чуждо. Говорить, что государство может быть бесчеловечно, - это глупость. У Левиафана всегда человеческое лицо.