Unknown - ИСТОРІЯ

106

1806. в Россію. Генерал-аудиторіат оправдал его, но государственный совет, в который перенесено было это дело, признал Прибышевскаго виновным ( 38) и приговорил: „отставить его от службы, разжаловав на месяц в рядовые". Император Александр утвердил приговор ( 39). Шеф Галицкаго полка, генерал-маіор Лошаков также был предан суду и разжалован в солдаты „за то, что без спроса и позволенія уехал после сраженія в вагенбург и потом в Лемберг» (^). Штаб и обер-офицерам двух баталіонов Новгородскаго полка, обратившихся в бегство, приказано носить шпаги без темляков; у нижних чинов отняты тесаки и увеличен срок их службы пятью годами. Государь повелел объявить имена офицеров и солдат найденных в вагенбурге; офицеров не производить в следующіе чины и неувольнять в отставку до отличной заслуги их проступка, а нижним чинам, самовольно отлучившимся от полков, прибавить к сроку службы по пяти лет и лишить их права на полученіе знака отличія Св. Анны ( 41).

Император Александр, возвратясь в Петербург, был встречен с таким-же сочувствіем, какое сопровождало его отъезд в армію. Молодые сотрудники Государя нашли в столице совершенно неожиданный ими, весьма благопріятный пріем. Их величали, как героев совершивших чудеса храбрости и самоотверженія. Но вскоре народное самолюбіе, оскорбленное хвастливым торжеством Наполеона, заглушило безотчетный взрыв восторга, и только лишь в высшем кругу общества сдерживали негодованіе, понимая, что униженіе распоря-

107

дителей действій, было униженіем Россіи. Напро- .«в. тив того, большинство публики не щадило юных советников Императора, приписывая-их неразумію понесенную неудачу. Князь Чарторыскій подвергся наиболее тяжким обвиненіям: его считали изменником, злорадствовавшим всему русскому ( 42)..Сам Государь охладел к нему, что заставило его просить увольненія от исправляемой им должности министра иностранных дел ( 43). Вслед за тем, носледовало Высочайшее соизволеніе на эту просьбу, с оставленіем его попечителем виленскаго учебнаго округа. В Москве, где все общія проявленія народных чувств живее и глубже нежели в Петербурге, резко осуждали наши военныя действія и выказывали ненависть и презреніе к победителю, называя его Н аполеошкою, Корсиканцем, и т. под. Князь Багратіон, пріехавшій в Москву со многими из молодых офицеров, отличавшихся под его начальством, обращал на себя общее вниманіе. В честь ему и его сподвижникам было дано множество праздников, с похвальными куплетами и хорами. Вигель, между прочим, разсказывает, что на одном из балов в благородном собраніи, самом блистательном и многолюдном, явилась старшая дочь князя Василія Алексеевича Хованскаго, с каской на голове, вместо обыкновенных лент украшенная георгіевскими, в куртке светлозеленаго и оранжеваго цветов, гвардейскаго егерскаго %полка, коего Багратіон был шефом, и прекрасным голосом пропела стихи во славу русскаго героя. Никто не унывал; все приписывали успех непріятеля более счастію, нежели искусству и храбрости; желаніе новой войны с Французами было общее ( 44).

108

1806. В конце генваря 1806 года, Император Александр, уже имея сведенія о переговорах веденных прусским правительством с Наполеоном, предоставил государственному совету „обсудить положеніе дел в Европе".

По мненію графа Александра Сергіев. Строганова, Наполеон *) мог нарушить безопасность Россіи покушешями на Польшу и на турецкія владенія. Для предупрежденія первой из сих попыток, он предложил отправить в Польшу расторопных людей, которые наблюдали-бы за всем там происходящим, и задержать, под каким-либо предлогом, наши войска в Галиціи до возвращенія Наполеоновой арміи из Германіи во Францію. Что-же касается до предпріятій Наполеона в Турціи, то о сем можно основательно заключить не прежде, как в то время, когда узнаем в точности отношенія Австріи и Пруссіи к Франціи, и в каком расположеніи Наполеон действительно находится к Россіи. Вместе с тем, граф полагал нужным послать, тоже под каким нибудь предлогом, к Наполеону чиновника, который старался-бы проникнуть его намеренія и приготовил-бы средства к открытію формальных переговоров с французским правительством.

Граф Зивадовскій считал Россію вне опасности со стороны умыслов Наполеона к возмущенію Польши: „там в вольности и в народоправленіи главная масса жителей никогда не участвовала, и не имеет о том понятія". Напротив того, он полагал возможным и удобным для Наполеона действовать на Турцію. По мненію графа, надлежало: