Unknown - Ким Померанец

продолжалась почти 2,5 недели. Насмотрелись вдоволь всего: и нищеты, и радостей, и горя, болезней, и отчаяния, и притворства, и попрошайничества, и разврата, и, наконец, были свидетелями того озверелого состояния голодных и пьяных людей, перед которыми приходилось отступать, а в двух случаях даже и прямо спасаться. Не подозревал, что моя статья в „Новом времени" вызовет такой щедрый поток благотворительности. Всего раздали за 20 дней 10 540 рублей 70 копеек. Все деньги пошли впрок и на пользу. Мне кажется, что мы сделали все, что только смогли. Подробные отчеты открыты для желающих в редакции и конторе ,^Нового времени", а копии с них - в канцелярии градоначальника. Оставшиеся от раздачи деньги употреблены на дрова, которые были закуплены по дешевой цене близ одной из станций Николаевской железной дороги и переданы Гаванскому благотворительному обществу. Дров куплено 400 сажен. Кроме того, из этих же сумм приобретено более чем на 1000 рублей фланели и разного материала для белья и платья.

Все виденное для меня ново. Недоумевал, как могут жить люди в такой обстановке. Посетили более 500 подвалов, напоили и согрели более 3 тысяч детей и стариков. Чем больше помогали, тем назойливее становилась толпа просителей. Стали прибывать, как на землю обетованную, толпы тунеядцев и всякой сволочи из разных концов Петербурга. На долю пьяниц и оборванцев потратили не более 100—150 рублей. Встретив сотни подобных примеров, стал относиться спокойнее. На одном только настаиваю: подвалы необходимо закрыть для жилья...» [48 - Чехов Ал. П. Наводнение в Петербурге 2 ноября 1895 года // Исторический вестник. 1896. № 2. С. 500—524; № 3. С. 881—908.]

Об этом наводнении случайно узнал Антон Павлович Чехов. В письме А.С. Суворину из Мелихова 21 ноября 1895 г. он писал: «Какая-то дама, мне не известная, думая, что это я пишу о наводнении, прислала мне в „Новое время" в простом письме 5 рублей, прося отдать эти деньги потерпевшим. Ваша редакция препроводила письмо это ко мне, и вот я не знаю, что мне делать с этими деньгами. Будьте великодушны, пошлите прилагаемое письмо Александру и приложите к нему 5 р. Я послать деньги по почте ему не могу, ибо почты у меня нет. Пять же рублей я возвращу Вам при свидании, если Вы не распорядитесь ранее отдать их, например, погорельцам или в другое какое-нибудь учреждение, ведающее сирых и убогих. В последнем случае я привезу Вам расписку...» [49 - Чехов АЛ. Собр. соч. М., 1964. Т. 12. С. 90.]

В воспоминаниях «О Чехове» Иван Алексеевич Бунин писал и о его брате: «.. .Александр Павлович был человек редко одаренный - окончил два факультета, естественный и математический, много знал по медицине, хорошо разбирался в философских системах, знал много языков. Но ни на чем не мог остановиться. Он был из чудаков... Антон Павлович сказал об Александре: „Я и не знаю, что его больше интересует: литература, философия, наука или куроводство. Он слишком одарен во многих отношениях, чтобы отдаться чему-нибудь одному"...». [50 - Бунин И.А. О Чехове //Бунин И.А.Собр. соч М, 1967. Т. 9. С. 169—250.]

Интерес братьев Чеховых к петербургским наводнениям объясняется, возможно, тем, что их детство прошло в Таганроге, также подверженном нагонам воды с Азовского моря.

1897 г., 4 ноября - 242 см, 25-е по высоте, впервые предсказанное.

Бюллетень Главной физической обсерватории указывал на барометрический минимум в Южной Финляндии (731 мм) и сильные бури на Балтийском море и в заливах. На озера послано штормовое предупреждение. По некоторым данным, опубликованным к 100-

летию отечественной службы погоды (1972), первый прогноз максимума уровня воды и времени его наступления в Петербурге был составлен с достаточной заблаговременностыо и точностью именно для случая 4 ноября 1897 г.

По сообщениям петербургских газет, всю ночь на 4 ноября свирепствовал ветер. На рассвете с Петропавловской крепости стали раздаваться тревожные выстрелы. В 10 часов утра вода поднялась на 6 футов (183 см), в полдень - 7 футов (213 см) и продолжала прибывать. Были залиты Гавань, Александровский парк, где вода дошла до половины колес извозчичьих дрожек. Фонтанка, Мойка, Екатерининский и Крюков каналы вышли из берегов. Сообщение по мостам было прекращено, в некоторых местах оно производилось на лодках. Градоначальник генерал-майор Н.В. Крейгельс объезжал опасные места и делал распоряжения. «Разразившийся снежный буран усугубил положение несчастных бедняков, буквально потерявших все в воде. Генерал распорядился, чтобы во всех казармах, участковых домах и частных кухмистерских весь день для пострадавших готовилась обильная пища из щей и каши. Им предложен ночлег в казенных помещениях».