Unknown - РОТА СТРЕЛКА ШАРПА

- Да. – смущённо признал Роланд.

- А кому служит он? Кардиналу Бессьеру. Луи Бессьеру, архиепископу Ливорно, папскому легату при французском дворе. Что тебе о нём известно?

- Он кардинал. – изрёк Роланд и осознал, что ничего более о Бессьере не ведает.

- Его отец торговал салом в Лимузене. Сызмальства Луи отличался смышлёностью. У родителя хватало средств дать отпрыску любое образование, но на самый верх сыну торговца путь был заказан. Светский путь, но ведь есть и путь церковный. Для святой-католической-апостольской не важны происхождение, лишь ум и хватка. Сыновья торговцев, обладающие умом, легко становятся князьями церкви. Увы, у многих из них, как, например, у Луи Бессьера, к уму прилагаются амбиции, жестокость, жадность и безжалостность. Одно лицо нашей матери-церкви – нынешний римский понтифик. Добрый, немного вялый, при этом честно исполняющий долг наместника Христова на грешной земле. Второе – Луи Бессьер, злой человек, стремящийся любой ценой занять папский престол.

- Потому он ищет «Ла Малис». – тихо молвил Роланд.

- Да.

- А я по наивности надоумил отца Маршана, где её искать…

- А вам известно, где меч?

- Где он может быть. Я не всеведущ. Может, «Ла Малис» там и нет.

- Думаю, вам стоило бы рассказать то, что знаете, Томасу.

- Вам расскажу, отче, а вы уж передадите ему.

- А почему не вы, сын мой?

Роланд пожал плечами:

- Меня зовёт долг, отче.

- Какой долг?

- Провозглашён общий сбор. Арьер-бан. Я должен повиноваться.

Отец Ливонн сдвинул брови:

- Вы намерены присоединиться к армии короля Франции?

- Конечно.

- В которой у вас достаточно могущественных врагов, начиная с Лабрюиллада и заканчивая отцом Маршаном с его покровителем?

- С отцом Маршаном я попробую объясниться.

- Думаете, человек, без зазрения совести готовый лишить глаз беззащитную женщину, способен внять доводам разума?

Роланд вздохнул:

- Есть ещё долг вассала. Пообещав графу Лабрюилладу возвратить неверную жену, я поклялся ему в верности.

- Вассальная клятва обоюдна, и ваш сеньор освободил вас от любых обязательств перед ним, наплевав на ваше обещание неприкосновенности Женевьеве.

Роланд упрямо потряс головой:

- Пусть. Но остаться я не могу. Лабрюиллад – животное, тем не менее, его жена – грешница, осквернительница брачного ложа!

- Да пять из десяти христиан виновны в том же грехе!

- Остаться, отче, значит, запятнать себя её грехом.

- Боже правый. – отец Ливонн взирал на Роланда, как на диво заморское.

- Разве плохо блюсти чистоту во всём? – почти умоляюще спросил де Веррек.

- Прости, сын мой, но на мой взгляд, сохранять верность предавшему тебя сеньору, вопрос не чистоты, а трезвости рассудка.

- В любом случае, - устало сказал Роланд, - я не могу оставаться с человеком, воюющим против моей родины и укрывающим чужую жену-изменницу.

- Вы же, по-моему, не француз? Гасконью же владеют англичане, и никто не оспаривает их прав.

- Некоторые гасконцы оспаривают. – Роланда утомил спор со священником, и он хотел закончить разговор как можно скорее, - Я хочу биться, зная, что боюсь за правое дело.

- Достойно уважения. – признал отец Ливонн, - Только прошу: не уезжайте украдкой. Попрощайтесь с Томасом. Полагаю, он пожелает ещё раз поблагодарить вас.

Рассвет прочертил серым щели в ставнях. Священник и рыцарь спустились в кухню. В углу спал Хью. Женевьева с перевязанной левой глазницей прикорнула на коленях мужа. Томас при звуке шагов вскинул голову:

- Отче?

- Твой гость уезжает, - сообщил отец Ливонн, - Ради чести сражаться под знамёнами короля Иоанна. Переубедить его мне не удалось.

Священник махнул рукой, как бы предоставляя Роланду возможность самому объяснить всё, если ему будет угодно. Де Верреку угодно не было. Он, вообще, едва ли слышал, что сказал отец Ливонн, и не был способен в этот миг ни слышать, ни видеть никого на свете, кроме Прекрасной Дамы, сидящей за столом. Прелестного видения, воскрешавшего в памяти вызубренные с детства строки великих трубадуров об устах, подобных лепесткам розы; о волосах цвета воронова крыла; о ланитах, нежных, как голубиный пух. Роланд открыл рот, но дар связной речи тоже покинул его.

- Знакомьтесь, графиня Лабрюиллад. – произнёс Томас, - Сударыня, позвольте представить вам сэра Роланда де Веррека…

Он помедлил и ехидно добавил:

- Поклявшегося непременно доставить вас законному супругу.

Его ирония пропала втуне. Бертилья, графиня Лабрюиллад, смотрела на Роланда, и в её широко распахнутых очах де Веррек видел отражение тех же чувств, что обуревали его самого. Мир для этих двоих перестал существовать.