Неизв. - Так было суждено

— Кира, значит. Ну, нашлась пропажа. Поздравляю с днем рождения.

— Послушай…

— Нет, — спокойно и тихо ответила кареглазая.

Марина осеклась, хотя на языке, порвав горло и искалечив душу, висели непроизнесенные слова.

Кареглазая нарочито медленно — это она делала для себя, а не для того, чтобы показать или доказать что-то Марине — подошла к своей кровати. Розовый огромный Хряк оказался на шкафу, так как сегодня девушке не нужны были объятия даже своего старого друга. Ей не нужны были слова утешения, ей не нужно было ничего, кроме того, чтобы побыть одной. Хотя бы в постели.

Стянув с себя всю одежду — светловолосая отвернулась, хотя до этого молча наблюдала за каждым действием своей прежде неугомонной соседки по комнате — и оставшись в одном нижнем белье, Юля с каким-то извращенским чувством наслаждалась вмиг окружившим ее холодом — была открыта форточка. Постояв так минуты две, кареглазая все-таки надела майку и легла под ледяное одеяло. Впрочем, даже если бы одеяло и было сейчас теплым, для девушки оно все равно бы осталось льдом, так как Юле ото всего веяло холодом, в первую очередь от Марины.

Притянув к себе колени, кареглазая накрылась по плечи одеялом и отвернулась прямо к стене. Время было раннее: всего-то восемь вечера. Но девушка упрямо закрыла глаза, желая, чтобы Морфей как можно скорее унес ее в свое царство снов. Юля была согласна даже на черноту вместо сна, но никто не приходил, а девушка не засыпала.

Марина решила предпринять последнюю попытку поговорить. Осторожно и неслышно ступая по полу, девушка подошла к кровати кареглазой. Мягко склонившись над Юлей, светловолосая протянула руку, чтобы коснуться плеча девушки, но кареглазая внезапно произнесла:

— Слишком холодно. Или ты думала, я не почувствую?

Вместо ответа Марина бережно коснулась плеча Юли.

— Даже не смей, — эти тихие слова укусили руку светловолосой.

— Прости.

Несмотря на то, зол ли ты на человека или нет, но если он тебе хотя бы нравится — по-настоящему нравится, — ты не можешь не простить его. Против своей воли прощаешь.

Юля порезала воздух:

— Просто на плече ссадины. Не трогай, пожалуйста.

Светловолосой не надо было повторять дважды. Сжав руку в кулак, девушка отвела ее от плеча Юли.

— Йомана! Да ты прикинь!!! Да я аж с Арчибальдом чуть с окна не навернулась! Да вообще! Зеленые кирпичи бетону в мешалку, ты представляешь?!

Яна очень эффектно появилась на пороге комнаты Марины и сразу же начала разрывать мозг светловолосой внезапной информацией, яркими эмоциями и просто шумом. На голове у девушки, цепляясь за короткие волосы, развалился котенок — да-да, именно его теперь назвали Арчибальдом — и, делая круглые от удивления глаза, пытался удержаться на месте. Удивился котенок не тому, чему поразилась сероглазая, а тому, как его временная хозяйка слетела с катушек, резко и внезапно.

Марина медленно отложила книгу в сторону — девушка ее даже не читала — и только потом всепрощающе и спокойно посмотрела на свою запыхавшуюся подругу.

— Что?

— Ты знаешь, кто приехал? — уже чуть более спокойно осведомилась девушка.

— Да, — мягко ответила Марина.

— И это все? — фыркнула Яна. Котенок, словно под стать Яне, тоже фыркнул, однако у него это не получилось. — Или ты просто… — сероглазая многозначительно кивнула в сторону кровати Юли. — Кстати, а где она?

— Кто?.. Апчхи!

— Юля. Будь здорова как корова, — улыбнулась Яна, пытаясь увернуться от осуждающего взгляда девушки. — Тэк-с… Где же ее носит? Или на шабаш улетела? — хохотнула девушка.

— Она спит, — посмотрев в сторону кареглазой, тихо протянула светловолосая.

— Так рано же еще… Ну, да не беда! Сейчас разбудим! — беря разгон, Яна влетела на кровать кареглазой. — Вставай! Подъем! Ты всю войну проспала! Юля, где ключи от танка? А мы тут пирожные едим и тебе не дадим, если не откроешь глазки.

Для верности сероглазая хитро стрельнула глазами, выжидая пару секунд, а затем резко вскочила с кровати, так как по закону жанра Юля должна была смахивать сейчас на пробудившийся вулкан, в лаве которого безызвестно должна была сгинуть Яна. Но этого не произошло. Сероглазая поникла и в задумчивости провела по волосам.

— Так… где моя шляпа? — пытаясь усмотреть где-нибудь мелкое четвероногое, Яна стала озираться по сторонам.

— Иди сюда, малыш, — тихо раздалось с кровати Юли.

— О, ты это мне? — милой лужицей расплылась Яна. Юля не ответила.

Котенок, шипя и прижимая уши — прямо как тогда на дереве, — не сводил своих разноцветных глаз с девушки, но все равно приближался к ней: чувствовал, кому обязан своим спасением. Для верности царапнув и без того настрадавшееся лицо кареглазой, Арчибальд полез под одеяло, а уже там, возле живота Юли, свернулся клубочком и заснул.