Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава

«Жёлудь» с именем Этона ложится в желобок перед ползуном, как влитый. Потому-то и решили мы воспользоваться «скорпионом», что он по типоразмеру наиболее подходящ. Тяжёлая баллиста и ядро мечет соответствующее, и её выстрел на пращников не спишешь. А оно нам надо — облегчать работу следствию?

Убедившись в правильности прицела, я плавно тяну спусковой рычаг, стараясь по привычке арбалетчика даже не дышать. Для жёсткого станкового агрегата это лишнее, но привычка — вторая натура. Надо стараться сделать хорошо, а хреново оно и само получится. Щёлчок спускового механизма, глухой удар торсионных рычагов по упорам рамы — нам некогда смотреть на результаты. Потом узнаем, из городских новостей. А сейчас мы быстренько оттаскиваем «скорпион», возвращаем на прежнее место, восстанавливаем прежнюю настройку по вертикали, слегка натягиваем, дабы убрать из-под рычагов своё тряпьё…

Так, ничего не забыли? Ага, собутыльников на прежние места вернуть. В смысле — соамфорников. Финикийцы ужрались капитально — мычат, один даже лягается, но хрен кто проснулся. Серёга, впрочем, тоже. А на площади уже опомнились, гвалт поднялся. Так, без паники! Наливаем из амфоры вина на троих, слегка проливаем на туники, остальное выпиваем. В амфоре ещё прилично, но нам больше не надо, от нас и так разит достаточно, и видок у нас соответствующий, особенно у Серёги. Пусть уж служивые опохмелятся, когда проснутся, им нужнее. Разве ж мы звери — собутыльникам… тьфу, соамфорникам на опохмнелку не оставить?

Прихватив всё, чего оставлять не следует, я спускаюсь по лестнице первым. Следом за мной Володя с Васкесом транспортируют нетранспортабельного Серёгу. Тот, вроде, проснулся — Володя, кажется, никогда «Из-за острова на стрежень» не горланил, так что кроме Серёги некому. На площадь нам не надо, нехрен нам там сейчас делать. Мы выходим из башни на стену и идём по ней, не забывая старательно покачиваться и держаться от греха подальше у самого зубчатого парапета. Убедившись, что навернуться со стены вниз башкой нам не грозит, караульный, которому тоже в самом начале налить не забыли, особо нам не препятствовал, хотя и посоветовал всё-же спуститься — бережённого ведь и боги берегут.

— В-вот эт-то ты х-хор-рошо с-сказал! — одобрил я красноречие бойца на таком финикийском, что тот едва разобрал, — Об-бяз-зательно! Но с-спер-рва — лучше н-нет кр-рас-соты, ч-чем пос… поссать с в-выс-соты! — это я уже добавил по-русски, поскольку на финикийский перевести не сумел, но суть служивый понял, когда я как сказал, так и сделал — пришлось привстать на носки, чтоб попасть струёй между зубцами. Теперь стражник крепко запомнит, что чужеземцы Тарквиниев — да, были здесь, но в таком состоянии, что оно равносильно полному и абсолютному алиби.

Через пару башен мы последовали доброму совету стражи и спустились — благо, это было уже на приличном расстоянии от площади. На улицах уже судачили о происшествии, но ничего определённого никто не знал.

— Что случилось-то? — допытывалась у толстого патрульного копейщика не в меру любопытная старушенция.

— Что надо, то и случилось! — привычно и заученно рявкнул стражник, сделав морду кирпичом.

— Там пращника одного из стражи схватили! Его-то за что? — выкрикнула прибежавшая со стороны площади, но явно не посвящённая во все детали горожанка помоложе.

— За что надо, за то и схватили! — выдал официозную версию патрульный — не признаваться же этому быдлу в том, что сам ни ухом, ни рылом!

— Говорят, убили там кого-то!

— Кого? Кого?

— А ну разойдись! Кого надо, того и убили! — рявкнул страж порядка, затем спохватился, что выразился несколько двусмысленно и принялся разгонять зевак с удвоенным рвением. Поскольку гражданам, а особенно гражданкам сей процесс пришёлся не по вкусу, это заняло его надолго, и мы беспрепятственно удалились. Стража у ворот была уже в курсе и подозрительных задерживала, но к нам, заметив наше «почти алиби», не прицепилась. Мы бы так и покинули Остров, если бы нас не задержал Фуфлунс:

— Вы куда? В городе неспокойно, и досточтимому Волнию нужны сейчас все наши люди! Мало ли чего может случиться!

— Н-ну м-мы же…

— Да вижу я, какие вы! За мной, проклятая пьянь, досточтимый вас быстро протрезвит!

— И н-ник-какого отдыха от с-служ-жбы! — пожаловался я страже на беспредел босса.

— Терпи! Мы тоже не прохлаждаемся, а получаем поменьше твоего! — ну никакой солидарности с угнетёнными товарищами по несчастью!