Москвин - Плоский мир

-Как ты? Не тяжело тебе? – спросил я Вадима, услышав вдруг, что треск лебедки понизился на пару тонов.

-Да нет, все в порядке.

-Хочешь, могу сменить тебя.

-Не надо.

Когда тележка совсем освободилась, я выкатил ее на берег, а Вадим стал быстро вращать лебедку в обратную сторону.

-Дамы, можно садиться, - скомандовал Павел.

-А ты закинь пиво, - попросил я и указал на четыре картонных ящика, каждый из которых, стоя на мостике, скалился двадцатью зубастыми пробками.

Потом, когда ящики были уже в катере, Калядин сел рядом с Таней, обвил рукой ее талию и мягко произнес:

-Слушай, когда приедем, потанцуешь со мной?

-Заманчивое предложение. Я люблю группу Greenwood Mac.

-Это еще что? Впервые о такой слышу. Она современная? Под нее можно танцевать?

Таня рассмеялась в кулак.

Чувствуя, что его, по всей видимости, разыгрывают

но не догадываясь, в чем именно заключается розыгрыш

Калядин повернулся ко мне:

-Эй, ты не слышал, что за группа Greenwood Mac?

-Понятия не имею.

-Я оговорилась: на самом деле она называется Fleetwood Mac, - Таня весело сверкнула зубами.

-Все ясно, - он разочарованно отвернулся.

Вадим поспешил в лодку и сел рядом с Дашкой, а я захлопнул двери гаража и прыгнул за руль.

-Ну что, признавайтесь, кто на катере первый раз!

-Зачем делать вид, что обращаешься ко всем? – отражение Вадима в лобовом стекле подмигнуло, а затем покосилось на Татьяну.

-Первый раз – это полный восторг, - сказал я.

-Здорово. А можно я пересяду вперед? – спросила она.

-Давайте.

На дачу к Мишке я прокатил их с ветерком, что и говорить! Все они, включая и отражения в лобовом стекле, верещали от восторга, и я подумал: есть какое-то внешнее сходство между этими отражениями и переводными картинками, которыми все мы увлекались в раннем детстве. Да, конечно, если можно было бы перевести эти утратившие часть красок изображения на холст, а потом придать им гогеновский колорит, то, наверное, оригинал проигрывал бы так же сильно, как проигрывают отражения на стекле – оригиналу. (Впрочем, герой кортасаровской новеллы «Из записной книжки, найденной в кармане», мог бы поспорить со мной).

Мишка – друг моего детства; когда нам было лет по шесть, мы просиживали на даче с конца апреля до конца октября. С нами был еще мой двоюродный брат Антон: человек, который не знал равных в недюжинном уме и изобретательности. Он был на пять лет старше нас; мы жили на том же проезде, что и Мишка, но потом отец Антона, мой дядя, продал этот участок.

С моим братцем нельзя было соскучиться, ведь у него что ни день - гениальная идея, приводившая нас в неописуемый экстаз! Много воспоминаний было связано у меня с тем местом, куда мы направлялись…

Дача располагалась в низине, чуть поодаль от Южного причала. Когда мы подъезжали к берегу, Мишка уже ждал нас на мостике. Это был мускулистый парень со смеющимся овальным лицом и копной рыжих волос. От его рубашки вечно пахло смесью двух запахов: пива и пота.

-Ага, братва приехала! ЗдорОво!

-Привет!

-За вами, кажись, было пиво. Где оно?

-На месте, - заверил я его, приглушая мотор.

-А я думал, ты за милю запах чуешь, - сказал Вадим.

-Я перестроился. В Кемере оно совсем другое.

-Верю. Как тебе там? – я зацепил пальцем кнехт и пришвартовал катер.

-Приятная духота… Я на «Газели». Закидывайте все туда и сами залезайте.

До его участка мы докатили за две минуты.

-Я привез сувениры, - сообщил Мишка, вылезая из машины, - потом выберите, что кому. Они все на моей кровати.

Дом был двухэтажный, белого кирпича. Мы обошли его по узкой тропинке и, миновав заросли шиповника, подошли к мангалу, который стоял возле заброшенного парника. Тут же находились шампуры и ведро с мясом. Калядин долго и задумчиво изучал все, что лежало на земле, сквозь темно-оранжевое стекло бутылки, как будто выросшей из его запястья и теперь воинственно посверкивавшей единственным серебряным глазом – будучи перстнем на среднем пальце руки, он зиял из ее пуповины, - и через минуту лишь по веселому треску смог определить, что Мишка разжег огонь.

-Эй, Калядин, что с тобой? Давай помогай нанизывать! – крикнул Мишка.

-Прости. Я не специально, ей-богу. Через эту бутылку не видно огня… - откликнулся он, поставил бутылку на землю и примостился к нам.

-Ну еще бы… - Мишка повернулся ко мне; его руки не замерли, а так и продолжали пританцовывать над огнем. Он сказал, что очень полюбил смотреть сквозь воду на ночное небо. Огоньки самолетов кажутся кометами.