Любовь Белозерская - О, мед воспоминаний

Ближе всех из сестер М. А. был с Надеждой. Существовал между ними какой-то

общий духовный настрой, и общение с ней для него было легче, чем с другими. Но сестра

Елена тоже могла быть ему достойной партнершей по юмору. Помню, когда я подарила

семейству Земских абажур, который сделала сама из цветистого ситца, Елена назвала

6

мой подарок "смычкой города с деревней", что как нельзя лучше соответствовало злобе

дня.

Муж Надежды Афанасьевны Андрей Михайлович смотрел очень снисходительно

на то, как разрасталось его семейство. Это был выдержанный и деликатный человек…

Однажды мы с М.А. встретили на улице его сослуживца по газете „Гудок"

журналиста Арона Эрлиха. Мужчины на минуту остановились поговорить. Я стояла в

стороне и видела, как Эрлих, разговаривая, поглядывает на меня. Когда М. А. вернулся, я

спросила его, что сказал Арон.

— Глупость он сказал, — полуулыбчиво-полусмущенно ответил он. Но я настояла,

и он признался:

— Одень в белое обезьяну, она тоже будет красивой... (Я была в белом костюме).

Мы с М. А. потом долго потешались над обезьяной...

Много лет спустя А.Эрлих выпустил книгу „Нас учила жизнь" („Советский

писатель", М., 1960), где немало страниц посвящено М.А. Булгакову. Но лучше бы этих

страниц не было! Автор все время отгораживается от памяти своего бывшего сослуживца

и товарища и при этом волнуется: а вдруг кто-нибудь может подумать, что он, Эрлих,

дружил с „плохим мальчиком". Поэтому он спешит сказать что-нибудь нелестное в адрес

М. А. Булгакова, осуждая даже его манеру шутить: „Он иногда заставлял настораживаться

15

самим уклоном своих шуток" (стр. 36). Правда, не очень грамотно, но смысл ясен.

Как ни мило жили мы под крылышком Ушинского, а собственный кров был нам

необходим. Я вспомнила, что много лет назад на Каретной-Садовой стоял особняк, где

справлялась свадьба моей старшей сестры. Это был красивый дом с колоннами,

повернутый фасадом в тенистый сад, где мы с сыном хозяйки играли в прятки: было мне

девять лет, а ему одиннадцать. Я была самая маленькая на свадьбе, но мне все же дали

бокал шампанского, которое мне очень понравилось и я все боялась, что взрослые

спохватятся и у меня его отберут. Не знаю, что произвело на меня большее впечатление:

хозяйка ли дома Варвара Васильевна (крестная мать моей сестры), такая красивая в

своем серо-зеленом — под цвет глаз — платье, или шампанское.

Теперь, в 1924 году, я решила направиться к ней и спросить, не поможет ли она

нам в поисках пристанища. Дом я узнала сразу, но на нем висела вывеска какого-то

учреждения, а сама Варвара Васильевна жила во дворе в деревянном флигеле. Вместо

бывшей красавицы меня встретила пожилая женщина с черным монашеским платом на

голове — Mater dolorosa (она похоронила обоих сыновей). Она была очень приветливая,

охотно повела меня через проходные дворы в какие-то трущобы и указала на одну из

халуп, где шел ремонт. Надо было на другой день придти сюда же на переговоры, но я не

пошла. Правда, то, что нас ждало впереди, оказалось не лучше, но хоть район был

приличный. В это время нас познакомили с грустным-грустным человеком. Глаза у него

были такие печальные, что я до сих пор их помню. Он-то и привел нас к арендатору в

Обухов переулок, дом 9, где мы и утвердились.

16

НА ГОЛУБЯТНЕ

Мы живем в покосившемся флигельке во дворе дома № 9 по Обухову, ныне

Чистому переулку. На соседнем доме № 7 сейчас красуется мемориальная доска:

„Выдающийся русский композитор Сергей Иванович Танеев и видный ученый и

общественный деятель Владимир Иванович Танеев в этом доме жили и работали". До

чего же невзрачные жилища выбирали себе знаменитые люди!

7

Дом свой мы зовем „голубятней". Это наш первый совместный очаг. Голубятне

повезло: здесь написана пьеса „Дни Турбиных", фантастические повести „Роковые яйца"

и „Собачье сердце" (кстати, посвященное мне). Но все это будет позже, а пока Михаил

Афанасьевич работает фельетонистом в газете „Гудок". Он берет мой маленький

чемодан по прозванью „щенок" (мы любим прозвища) и уходит в редакцию. Домой в

„щенке" приносит он читательские письма — частных лиц и рабкоров. Часто вечером мы

их читаем вслух и отбираем наиболее интересные для фельетона. Невольно

вспоминается один из случайных сюжетов. Как-то на строительстве понадобилась для

забивки свай копровая баба. Требование направили в главную организацию, а оттуда - на