Unknown - i c4002de2a235c264

не увенчивалась успехом, он переходил к защите. Высшее мастерство было у

единиц.

Но были люди с еще более высоким уровнем энергии. Их внутреннее

эмоциональное состояние было на порядок выше. Высокая энергия позволяла

сильнее сжимать внутреннее время. Слабый человек, который боится противника

и думает только о защите, через какое-то время мечтает напасть на него и

отомстить, то есть фазы защиты и нападения у него могут быть растянуты во

времени, даже на многие годы. Человек с высоким уровнем энергии стягивает

причину и следствие воедино. Фаза атаки сменяется фазой защиты через

несколько секунд. При еще более высокой энергии время сжимается еще сильнее,

и тогда фазы атаки и защиты присутствуют в сознании и эмоциях одновременно.

Умение держать в сознании две противоположности, взаимоисключающие

друг друга, - признак очень высокой энергии. Для профессионала высокого уровня

защита всегда была подготовкой к нападению, а в нападении он остро чувствовал

свои слабости и усиливал концентрацию на защите. У бойца высокого уровня в

сознании одновременно шли два противоположных процесса, которые не

смешивались и не уничтожали друг друга. Для слабого бойца, для человека с

низкой энергией попытка думать таким образом привела бы к ступору и

пассивности. Поверхностное, механическое соединение двух противоположных

процессов приводило бы к пассивности и бездействию. На низком уровне энергии

внешние противоположности при активном взаимодействии должны быть

растянуты во времени. Для того чтобы они не уничтожали друг друга, присутствуя

в сознании одновременно, внутренняя степень их единства должна быть гораздо

выше, а это подразумевает очень высокий уровень и выброс энергии.

Итак, многие тысячелетия конфликт человека с окружающим миром решался

на уровне животного: получить, захватить природные блага, пищу, территорию.

Человек совершенствовался в умении получать и отбирать. Такие же отношения

были в семье и в обществе. Если тебя обидел кто-то из другого племени, нужно

было отобрать у него жизнь, а еще лучше отобрать жизнь у всего племени, то есть

убить всех и забрать себе все имущество.

В иудаизме новый уровень мышления потребовал адекватного наказания за

совершенный поступок: око за око, зуб за зуб. Это уже было воспитанием. Нужно

было сдерживать ненависть, агрессивные эмоции в случае воровства, убийство

запрещалось, стало возможным возмещение материального ущерба. Бедный не

должен был завидовать богатому, а богатый не должен был притеснять бедного.

Христианство открыло новый этап в развитии человечества: требовалось уже

не просто преодоление ненависти или зависти к другому человеку - появлялось

ощущение кровного единства с ним. Это давало намного большие возможности

для собственной трансформации.

В Индии человек на всю жизнь оставался в своей касте. В иудаизме, поверив

в Единого Бога и выполняя заповеди, человек любого сословия и племени мог

рассчитывать на объединение с другими. Но с людьми недостойными,

непорядочными и безнравственными общаться было нежелательно, а

упорствующие язычники зачастую подлежали полному истреблению.

В христианстве возможность трансформации души признается за любым

человеком. К нему могут быть применены жесткие меры, то есть ограничение и

даже наказание. Но самый последний преступник и грешник при непрерывном

сохранении любви в душе может трансформироваться и стать новым человеком.

Главное условие трансформации - ни на секунду не утрачивать в своей душе

непрерывного чувства любви к Богу. Это непрерывное чувство любви к Творцу

позволяет человеку ощутить Бога в себе. Но на этом уровне любая агрессия к

любви становится смертельно опасной. И казалось бы, оправданное осуждение

преступника и грешника и презрение к ним становятся смертельным ядом для

души, вступившей на этот путь.

Жадность, ненависть, похотливость, лживость при таком уровне мышления

должны были исчезнуть практически

полностью. Главной опасностью стали неверие в себя, отказ от своей мечты,

сомнение в своих возможностях, осуждение людей и неприятие своей судьбы.

Малейшие сомнения в своем неразрывном единстве с Богом, плохие мысли о себе

или о других становились смертельно опасными. Значит, конфликт уже

принципиально не мог решаться по старой схеме подавления других или