Юрий Станкевич: Миллиард ударов

Мужчина привычно опустил ладонь в карман, где всегда лежал тёплый прямоугольник мобильника, и — похолодел. Лицо его покрылось потом.

Мобильника не было. Он предусмотрительно оставил его дома, чтобы жена не докучала. Мало приятного, когда в разгар интимных ласк “труба” вдруг начинает наигрывать призывную мелодию. Так, сейчас надо было, во- первых, не поддаваться панике, а во-вторых, спокойно искать выход. Дол­жен же быть в его ситуации какой-то выход?

“Вентиляция”, — подумал он. Ему нужен свежий воздух, потому что не­известно, сколько времени он просидит в этой коробке, может, даже до утра.

Он опять ужаснулся: подростками вентиляция была сплошь забита и за­цементирована жвачкой, и мужчина сразу же ощутил острую нехватку кис­лорода — вот-вот начнётся приступ удушья. “Но ведь это всего только вну­шение, — убеждал он себя, — воздух просачивается через всякие незамет­ные щели, проникает под дверь, а он в кабине один и ему вполне хватит кис­лорода”.

Человек по имени Павел Дук набрал в лёгкие как можно больше этого самого воздуха и крикнул:

— А-а-а-а-а!

И опять:

— Помогите!

А потом начал барабанить в стены кабины и в дверь ногами:

— Лифт остановился! Слышите, кто-нибудь?!

И опять уже на выдохе:

— Помогите!

Ответом было молчание. Мужчина замер и прислушался. Тишина. Страх с новой силой накатил на него, и он с отчаянием понял, что если не возьмёт себя в руки и не сумеет успокоиться, будет хуже. Тем более, он уже имеет проблемы с сердцем и гипертензию, пусть себе и в начальной стадии, но от этого не менее опасную.

Мужчина нащупал пульс и поднёс к глазам часы. В тусклом свете оп­лавленного спичками и окурками плафона он принялся считать.

Он насчитал почти тридцать циклов, пока секундная стрелка часов про­бежала четверть циферблата.

“Почти сто двадцать, — мысленно запаниковал он. — Тахикардия на грани срыва, к тому же затылок сжимает. Давление”.

Но он сразу же принялся успокаивать себя: например, у американских астронавтов, когда они спускались в модуле на Луну, а потом выходили из него на поверхность, пульс, как отметили в Центре полётов, был около ста двадцати циклов в минуту. Так это же происходило на Луне, а он находит­ся на Земле, даже неподалёку от своего дома, всего в нескольких останов­ках. Ну, а то, что он застрял в лифте, так это мелочь, достойная разве что смеха. В конце концов, лифтом всё время пользуются, люди обнаружат, что кабина не работает, сообщат, кому надо и его освободят.

Мужчина даже деланно усмехнулся и вдруг вспомнил про таблетки от давления, которые в последнее время нет-нет да и носил в карманах. Он ощупал их: один, второй, третий, но ничего, кроме перочинного ножика и портативного калькулятора, который неизвестно как здесь оказался, не об­наружил. “Видно, таблетки остались в другом пиджаке”, — подытожил он, и опять почувствовал, как холодеют спина и ладони.

Сердце билось в прежнем ритме. Человек по имени Павел Дук неожи­данно вспомнил известные ему факты, которые теперь почему-то всплыли в памяти. Проведённые расчёты по частоте сердечных сокращений для раз­ных видов животных совпадают с фактическими величинами продолжитель­ности их жизни. Сердца животных за период жизни делают приблизительно одинаковое количество сокращений: в пределах одного миллиарда.

Однако же и человек, как утверждает современная наука, — животное, пусть себе и развитое.

Миллиард ударов.

Чтобы занять чем-нибудь свои мысли и успокоиться, а этого надо бы­ло добиться любыми путями, мужчина вытащил калькулятор и принялся подсчитывать: в одной минуте — шестьдесят секунд, что приблизительно соответствует такому же количеству сокращений сердечной мышцы. В ше­стидесяти минутах содержится три тысячи шестьсот, в сутках — восемьде­сят шесть тысяч четыреста, в месяце — два миллиона пятьсот девяносто две тысячи, в году — тридцать один миллион сто четыре тысячи циклов, в шестидесяти годах — ...получалось немногим более миллиарда. Но про­должительность жизни современного человека искусственно увеличивают гигиена и медицина, а раньше люди вообще не жили больше сорока лет, прикидывал он.

Манипуляции с цифрами, тем не менее, не дали никакого результата. Страх с новой силой охватил его. Мужчина начал бить в стены кабины ку­лаками, а потом и ногами, пока настоящий припадок удушья не остановил его. Он сбросил пиджак и рванул ворот рубахи.

“Клаустрофобия?”

Действительно ли он страдает клаустрофобией? Человек по имени Па­вел Дук начал лихорадочно перебирать в мыслях прошлое — возможно, с ним уже случалось что-то подобное? На первый взгляд, ничего такого как будто не обнаруживалось. Однако же и ситуации, подобной нынешней, он не мог припомнить. Проверить это не было случая, впрочем... впрочем, вот оно: неожиданно воспоминание тридцатилетней давности услужливо выплыло из глубин памяти. Да, это было давно, в студенческие годы, когда он жил в об­щежитии. Он привёл девушку своего факультета к себе в комнатушку, но кроме него там жили ещё трое его однокурсников, и оставлять ее на ночь было никак нельзя. “Комендантская как раз свободна, — дали ему совет, — комендант в отпуске. Только вот замок там трудно открыть, еле ключ подо­брали”. Но об этом он знал и сам.