Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 07 (841)

Задолго до событий 1905 года Мария Федоровна, родившаяся и выросшая в эпоху скандинавского патриотизма, неоднократно обращала внимание Николая II на характер развития политической ситуации в Финляндии. Об этом свидетельствовало ее страстное письмо от 19 октября 1902 года, в котором, выступая с резкой критикой политики генерал-губернатора Н. И. Бобрикова [9 Бобриков Н. И. (1839—1904) — генерал-адъютант, генерал-губернатор Финляндии с 1898 года.], она просила Николая II о его незамедлительной отставке. В письме, в частности, говорилось: «...Все то, что здесь уже сделано и делается теперь, покоится на лжи и обмане и ведет прямо к революции... Ради Бога попытайся остановить деяния Бобрикова. Я вижу только один выход: ты должен немедленно отозвать его обратно — все население ненавидит его и не может даже слушать его имени. Я убеждена, что это лучший выход из создавшегося положения».

Однако ее сын не счел нужным прислушаться к советам матери. Его ответ вновь демонстрирует отсутствие у него интуиции и удивительную слабость характера: «...Пожалуйста, не сердись на меня, а только пожалей и представь невидимой руке Господа направлять мой тяжелый земной путь!..»

Россия была накануне революции, и Мария Федоровна, через которую, по словам П. Н. Милюкова, «просачивались кое-какие либеральные воздействия Фреденсборга», хорошо понимала необходимость государственных преобразований.

Когда в 1910 году после принятия Думой законопроект П. А. Столыпина о введении земств в губерниях Севера и Юго-Западном крае был провален в Государственном совете (благодаря действиям П. Н. Дурново и В. Ф. Трепова [ 10Дурново Петр Николаевич (1843—1915), товарищ министра (1900—1905) и министр (1906) внутренних дел. Трепов Владимир Федорович (1860— 1918), член Государственного совета (1908—1911).]), после чего Столыпин обратился к государю с прошением об отставке, Мария Федоровна попыталась вмешаться в ситуацию и защитить Столыпина.

Чтобы лучше понять ситуацию, сложившуюся в Государственном совете, императрица пригласила к себе на беседу В. Н. Коковцева. «Ее рассуждения,— пишет он в своих воспоминаниях,— поразили меня своей ясностью, и даже я не ожидал, что она так быстро схватит сущность создавшегося положения. Она начала с того, что в самых резких выражениях отозвалась о шагах, предпринятых Дурново и Треповым. Эпитеты «недостойный», «отвратительный», «недопустимый» чередовались в ее словах, и она даже сказала: «Могу я себе представить, что произошло бы, если бы они посмели обратиться с такими их взглядами к императору Александру III. Что произошло бы с ними, я хорошо знаю, как и то, что Столыпину не пришлось бы просить о наложении на них взысканий. Император сам показал бы им дверь, в которую они не вошли бы во второй раз» [ 11Коковцев В. и Из моего прошлого. Воспоминания 1903—1919. Кн. 1— М-. 1992.].

Пытаясь объяснить действия своего сына, Мария Федоровна сказала: «К сожалению, мой сын слишком добр и мягок и не умеет поставить людей на место, а это было так просто в настоящем случае». И далее: «Те, которые говорят, что они любят государя и Россию, на самом деле губят и его, и родину. Это просто ужасно».

По свидетельству В. Н. Коковцева, во время встречи, состоявшейся уже после его отставки с поста председателя Совета министров в январе 1914, Мария Федоровна была настроена очень пессимистически. После долгого молчания она сказала: «Я знаю, что вы честный человек и не хотите зла моему сыну. Вы поймете также и меня, насколько я страшусь за будущее и какие мрачные мысли владеют мной. Моя невестка не любит меня и все думает, что у меня какое-то ревнивое отношение к моей власти. Она не понимает, что у меня одно желание — чтобы мой сын был счастлив, а я вижу, что мы идем верными шагами к какой-то катастрофе и что государь слушает только льстецов и не видит, что под его ногами нарастает что-то такое, чего он еще не подозревает, а я сама скорее чувствую это инстинктом, но не умею ясно представить себе, что именно ждет нас. Отчего вы не решитесь теперь, когда вы свободны, сказать государю прямо все, что вы думаете и предостеречь его, если только это не поздно».

И вот свидание. Предчувствия матери ужасны, хотя она и старается их скрыть. Марии Федоровне было в то время уже около 70, ее мучили желудочные недомогания, по она не разрешала себе поддаваться болезни и всегда держалась необыкновенно прямо. Современников поражала удивительная стройность ее фигуры.

Вдовствующая императрица была популярна в Киеве. Каждый день она «прогуливалась в открытом экипаже, весело отвечая на приветствия прохожих, но неотвязные думы о сыне Николае, о невестке и о несчастном внуке Алексее не оставляли ее».