Чтобы понять жизнь феллаха, нужно переступить порог его жилища. Мир феллаха оставался, да, пожалуй, и сейчас остается чуждым и враждебным городскому интеллигенту, книгой на непонятном языке, которую он редко может правильно прочитать. Возьмем хотя бы роман «Возвращение духа» Тауфика аль-Хакима, ставший на полку египетской классики.
«Он увидел маленький дворик, наполовину прикрытый навесом из стеблей хлопчатника и высушенного навоза, и в глубине его небольшую комнатку,— читаем мы.— Дверь комнатки была тоже открыта. Мухсин окинул взглядом то, что в ней было, и увидел зрелище, которого не забудет. Эта комнатка служила хозяевам дома спальней — в ней была печь, на которой лежали циновка и несколько одеял. В углу комнаты Мухсин увидел корову, перед которой была брошена охапка клевера, между ее задними ногами стоял красивый теленок-сосунок, тянувшийся к ее вымени. Больше всего поразило Мухсина то, что рядом с этим сосунком-теленком он увидел грудного младенца, вероятно, сына хозяина, который отталкивал и отпихивал теленка от вымени коровы. А корова стояла спокойно и неподвижно, не препятствуя ни тому, ни другому и как будто не оказывая предпочтения никому. Казалось, что они оба — и теленок и младенец — ее дети».
«Западник» по своей культуре, либерал по политическим убеждениям, маститый писатель решил в дни молодости окунуться в гущу собственного народа. Сделав это, он скорее всего ужаснулся, но, подавляя испуг и разочарование, умилился и нарисовал всем своим художественным воображением идеальный образ феллаха — эдакий нерасплескавшийся сосуд всяческих добродетелей, хотя некоторым позднейшим его произведениям, посвященным деревне, не откажешь в реализме. Читая «Возвращение духа» Тауфика аль-Хакима, невольно вспоминаешь горькие слова человека, познавшего и понявшего феллаха как никто другой,— А. Аиру:
«Берясь за темы «земледелец» и «красота полей», смешивая крестьянина с пейзажем, поэты и художники всех времен... способствовали приукрашиванию сельской действительности. Они нарисовали прекрасные фрески, но в то же время приучили нас видеть в крестьянской жизни лишь живописные и сентиментальные ее стороны, принимать картину за действительность. «Священный жест сеятеля» обычно скрывал от нас самого сеятеля».
Прямо из деревенской кофейни молодой крестьянин пригласил нас к себе домой. Его жилище состояло из одной комнаты, где на жаровне готовят пищу, а дым выходит через отверстие в потолке. Здесь же — постели, и здесь же домашний скот, общение ребенка с которым так умилило героя аль-Хакима почти полсотни лет назад. Пол в жилище — утрамбованная земля. Имущество составляли кастрюли, примус, жаровня, низкий столик, глиняные кувшины, кусочек зеркала, деревянный сундук.
В доме побольше обычно две-три комнаты: кухня-спальня, хлев, гостиная или отдельно хлев и внутренний дворик. Но скученно живет и состоятельный хозяин. Дом существует не для житья, а скорее для ночлега. Большую часть времени феллах проводит вне дома. Часто даже ест на свежем воздухе, а летом спит на крыше.
В наши дни меняются и жилища, и обстановка в них. Кто на ослике, а кто на мотороллере доставляет домой газовые баллоны, и вот хозяйка суетится уже не у жаровни, а у плиты, приготовляя фасолевую похлебку. Пластмассовые ведра стоят бок о бок с глиняными горшками, в гостиной появляются кресла, шкаф и транзисторный радиоприемник.
В доме, куда нас пригласили, на земляном полу, рядом с тяжело вздыхающим буйволом, кричал, пел, играл, мерцал цветным экраном японский видеомагнитофон последней модели на батарейках. Гордый владелец его вернулся с заработков в Кувейте или Абу-Даби и приволок с собой электронное заморское диво. Именно поэтому он и зазвал иностранца к себе.
Как жилище феллаха лишено индивидуальности, так и одежда его кажется униформой. На голове он носит фетровую тюбетейку, на которую в праздники может намотать тюрбан из полотенца, а если побогаче — из ткани. Одет феллах в длинную рубаху до пят с широкими рукавами и без воротника — галабею. У состоятельных она из тонкого сукна, у бедняков — из самой дешевой ткани, чаще всего синей, белой или коричневой. Работая в поле, феллах затыкает галабею за пояс или, сняв ее, остается в белых штанах ниже колен, в рубашке и жилете. В жаркую пору, особенно работая у шадуфа или Архимедова винта, он обнажается по пояс. У феллаха может быть пара сандалий без задника, но ходит он, как правило, босиком. Мальчики носят короткую полосатую галабею или, как в городе, бегают в пижамах. Молодые феллахи все чаще, но пока не в большинстве, одеваются по-европейски, в брюки и рубашку.
Читать дальше
