Array Коллектив авторов: «Вся буржуазия говорит, что я помечен дьяволом»

[из анкеты]: Если вы неверующий, то с какого возраста: с 16 лет. [44, 503].

Я человек недоверчивый [42, 251].

Злобы много, но только непохоже, любезный гражданин Аверченко! Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много… Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете. [Мельниченко В. Е. Феномен и фантом Ленина. М., 1993. С. 132].

[Рассказывает К. Цеткин]: – Послушайте, товарищ Ленин, у нас председатель какого-нибудь собрания в каком-нибудь уездном городишке боялся бы говорить так просто, так непритязательно, как вы. Он боялся бы казаться «недостаточно образованным». Я могу сравнить ваше искусство говорить только с одним: с великим искусством Толстого. У вас та же крупная, цельная, законченная линия, то же непреклонное чувство правды. В этом – красота. Может быть, это специфическая отличительная черта славянской натуры?

– Этого я не знаю, – ответил Ленин. – Я знаю только, что, когда я выступал «в качестве оратора», я все время думал о рабочих и крестьянах как о своих слушателях. Я хотел, чтобы они меня поняли. Где бы ни говорил коммунист, он должен думать о массах, он должен говорить для них. Впрочем, хорошо, что никто не слыхал о вашей гипотезе по части национальной психологии. Могли бы сказать: вот-вот, старик дает себя опутать комплиментами. Мы должны быть осторожны, чтобы не вызвать подозрения, будто оба старика составляют заговор против «левых». «Левые» ведь совсем не занимаются интригами и заговорами. [Цеткин К. Воспоминания о Ленине. // Воспоминания о Ленине. В 5-ти тт. М., 1984., Т. 5. С. 30—31].

Если бы нам в 1917 году сказали, что мы три года выдержим войну со всем миром и в результате войны два миллиона русских помещиков, капиталистов и их детей окажется за границей, а мы окажемся победителями, то никто бы из нас этому не поверил. Вышло чудо … [42, 360].

[4 марта 1922.]: Каждый революционер, достигши 50 лет, должен быть готовым выйти за флаг: продолжать работать по-прежнему он больше уже не может, ему не только трудно вести какое-нибудь дело за двоих, но и работать за себя одного, отвечать за свое дело ему становится не под силу. Вот эта-та потеря трудоспособности, потеря роковая, и подошла незаметно ко мне: я совсем стал не работник… Не могу читать так, как читал раньше – я ведь прямо проглатывал книги. … Видно мне уже никогда не будет под силу решать различные проблемы государственного строя, как решались они раньше – без труда, без особых усилий… Моя песня уже спета, моя роль сыграна, свое дело я должен буду кому -то передать другому … [Мельниченко В. Е. Феномен и фантом Ленина. М., 1993. С. 176].

[23\III\1922]: Мое ходатайство: освободить меня от участия в пленуме по болезни (и заседания на пленуме и доклада на съезде я не осилю). [45, 60].

Моя болезнь, которая несколько месяцев не дает мне возможность непосредственно участвовать в политических делах и вовсе не позволяет мне исполнять советскую должность, на которую я поставлен. [45, 6].

[О детях]: Вот эти будут жить уже лучше нас; многое из того, чем жили мы, они не испытают. Их жизнь будет менее жестокой… А все-таки я не завидую им. Нашему поколению удалось выполнить работу, изумительную по своей исторической значительности. Вынужденная условиями, жестокость нашей жизни будет понята и оправдана. Все будет понято, все! [Горький М. В. И. Ленин. // Воспоминания о Ленине. В 5-ти тт. М., 1984., Т. 2. С. 262].

[30 мая 1922 года, И. В. Сталину]: Теперь момент, о котором я Вам раньше говорил, наступил, у меня паралич и мне нужна Ваша помощь 2 2 По словам М. И. Ульяновой, «Владимир Ильич просил Сталина привезти ему яду. Врач Кожевников зафиксировал: «Приезжал Сталин. Беседа о суициде». [Мельниченко В. Е. Феномен и фантом Ленина. М., 1993. С. 177]. . [Мельниченко В. Е. Феномен и фантом Ленина. М., 1993. С. 177].

[На консультации врачей 24 июня 1922 года при обсуждении вопроса, чем пациенту можно заниматься, один из них предложил ему играть в шашки, но с плохими игроками, на что Ленин очень расстроился и не спал всю ночь]: Это они меня за дурака считают. [Мельниченко В. Е. Феномен и фантом Ленина. М., 1993. С. 180].

Для меня всегда была важна практическая цель. [45, 374].

Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известным через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения. 5 марта 1923 года. С уважением Ленин. [54, 275].