Array Коллектив авторов - «Вся буржуазия говорит, что я помечен дьяволом»

Сталин слишком груб … (нетерпим, не лоялен, невежлив, не внимателен к товарищам, капризен). [45, 346].

Столыпин «ставит ставку на сильных» и просит «20 лет мира и покоя» для «реформирования» (читай: ограбления) России помещиками. [19, 141].

Столыпин, верой и правдой служивший «совету объединенных крепостников» и проводивший его политику, говорил сам: «дайте мне 20 лет покоя, и я реформирую Россию!». Под «покоем» он понимал покой кладбища , покой молчаливого, овечьего перенесения деревней неслыханного разорения и обнищания… под «покоем» он понимал покой помещиков , которые желали бы видеть со стороны крестьянства полную неподвижность, забитость, отсутствие протеста, готовность мирно и любезно умирать с голоду, отдавать свою землю, уходить из деревни, разоряться, лишь бы удобно и приятно было господам помещикам. Под реформированием России Столыпин понимал такую перемену, чтобы в деревне остались только довольные помещики, довольные кулаки и живоглоты, да раздробленные, забитые, бессильные и беспомощные батраки. [23, 264].

Близнец показал себя с совершенно новой стороны показал себя «политиком» чистой воды, политиком в худшем смысле слова, политиканом, пройдохой, торгашом и нахалом. [4, 386].

Хотя услуга нам при нужде дорога, Но за нее не всяк умеет взяться, Не дай бог со Струве связаться, Услужливый Струве опаснее врага! [9, 71].

Витте – агент биржи, Струве – агент Витте, так писали тогда меньшевики, и писали правильно. [15, 324].

Но такова именно вся манера Струве: поднимать или, вернее, задевать тысячу и один вопрос, ибо всем «говорнуть», все представить взвешенным и учтенным, а на деле ничего не дать, кроме окрошки цитат и беглых замечаний. [25, 41].

Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого – действительно кричащие. С одной стороны, гениальный художник… С другой стороны – помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны, замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, – с другой стороны, «толстовец», т.е. истасканный истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который публично бия себя в грудь, говорит: «Я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками». С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации …; с другой стороны, – юродивая проповедь «непротивления злу» насилием. С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок; с другой стороны, – проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии … [17, 82].

Толстой смешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества… Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России. [17, 210].

Толстой отразил накипевшую ненависть, созревшее стремление к лучшему, желание избавиться от прошлого, – и незрелость мечтательности, политической невоспитанности, революционной мягкотелости. [17, 212].

Какая глыба, а? Какой матерый человечище! Вот это, батенька, художник… И – знаете, что еще изумительно? До этого графа подлинного мужика в литературе не было. Кого в Европе можно поставить рядом с ним? Некого. [Горький М. В. И. Ленин. // Воспоминания о Ленине. В 5-ти тт. М., 1984., Т. 2. С. 262—263].

[1903 г.]: Человек, несомненно, с недюжинными способностями, убежденный, энергичный, который пойдет еще вперед… перо (без кавычек) со следами фельетонного стиля, с чрезмерной вычурностью и т. д. … «Чутье» человека партии, человека фракции у него несомненно есть, а знания и опыт – дело наживное. [46, 277—278].

Пустозвон Троцкий … [10, 19].

Иудушка Троцкий … [20, 96].

С Троцким нельзя спорить по существу, ибо у него нет никаких взглядов. [21, 31].

У Троцкого же никогда никакой «физиономии» не было и нет, а есть только перелеты, переметывания от либералов к марксистам и обратно, обрывки словечек и звонких фраз, надерганных отсюда и оттуда. [25, 3].

Чтобы охарактеризовать вам Троцкого, я вам расскажу один еврейский анекдот… Богатая еврейка рожает. Богатство сделало ее томной дамой, она кое-как лопочет по-французски. Ну, само собой, для родов приглашен самый знаменитый врач. Роженица лежит и по временам, томно закатывая глаза, стонет, но на французский манер: «о, мон Дье»! [О, мой Бог! фр., – ред.]. Муж ее сидит с доктором в соседней комнате и при каждом стоне тревожно говорит доктору: «ради Бога, доктор, идите к ней, она так мучается…». Но врач курит сигару и успокаивает, говоря, что он знает, когда он должен вмешаться в дело природы… Это тянется долго. Вдруг из спальной доносится: «ой, вай мир, гевальт!» [Боже мой! евр., – ред.]. Тогда доктор, сказав «ну, теперь пора», направился в спальную… Вот вспомните мои слова, что, как революционер, Троцкий – страшный трус, и мне так и кажется, что в решительную минуту его прорвет и он заорет на своем языке «гевальт» … [Соломон Г. А. Ленин и его семья (Ульяновы). М., Москвитянин. 1991. С. 35].