Евгений Беляков - Эсперанто проще, чем эсперанто

Я

не

знаю

где

я

оставил

палку

ли

вы

ее (его)

не

видели?

Таким образом русский ясно поймёт, чего я от него желаю. Если он захочет мне ответить, то я ему указываю на словарь русско-интернациональный, в начале которого напечатано следующее: « Если вы желаете выразить что-нибудь на интернациональном языке, пользуйтесь этим словарём, ища слова в самом словаре, а окончания для обозначения грамматических форм – в грамматическом прибавлении, под рубрикой соответственной части речи ».

Ну что ж – идея прекрасная! Однако отец создателя, сам видный лингвист, мечтал для сына другой карьеры: кормить многодетную семью ему, лингвисту, в те поры было очень сложно. Страницы с описанием первого международного, пусть и детского, языка полетели в печь. Взрослеющему создателю эсперанто, невзирая на то, что он к тому времени выучил уже в совершенстве четыре языка, предстояло стать врачом-глазником.

Заменгоф поступил в Московский университет, но долго учиться там не смог (видимо, финансы отца не позволяли или произошло столкновение с антисемитизмом), переехал в Варшаву и заканчивал учиться уже там. И в дальнейшем, работая окулистом, Заменгоф тайно продолжал разрабатывать свой детский проект, превратив его в 1885 году во вполне взрослую книгу. К этой книге было приложение в виде словаря на большом листе бумаги: с одной стороны – эсперанто-русского, с другой – русско-эсперантского. Интересно, каким должен был бы быть лист современного эсперанто, вмещающий миллион слов? У Заменгофа было около 800 слов.

В этой книге, вот в этой, которую вы сейчас читаете, рассмотрен проект реформы международного языка. Он состоит в попытке возврата к первоначальной («детской») идее маленького Заменгофа, нашедшей свое воплощение в Первой книге эсперанто, изданной в 1888 году. И я попытался восстановить, улучшить и осовременить то «маленькое» эсперанто, идеи которого были заложены мальчиком-полиглотом, вращавшимся в среде детей, говорящих на четырех языках. И в этой книжке тоже есть небольшой словарь. Oколо 2000 слов.

Итак, вернемся к нашему повествованию. Хотя уже к 1885 году книжка об эсперанто уже готова, напечатать ее не удается – нет средств. Заменгоф-старший ошибся: заработок частного окулиста не давал возможности разбежаться. Но – выход найден: Заменгоф женится на дочери богатого заводчика и получает нужные средства в качестве приданного. Париж стоит обедни. Книжка выходит и рассылается всем великим людям. Старт есть. Да и жена – уже тоже есть. И какая! Настоящая эсперантистка! Что же удивляться, что у двух эсперантистов начали появляться и дети-эсперантисты.

Эсперанто начал свой путь под аплодисменты почитателей, критику доброжелателей и недоброжелателей. Стали выходить газеты и журналы, проводиться блистательные международные конгрессы, стали создаваться компетентные переводы разнообразных великих произведений мировой литературы…

Лев Толстой: «Я не раз видал, как люди становились во враждебные отношения друг к другу только от механического препятствия ко взаимному пониманию. И потому изучение эсперанто и распространение его есть несомненно христианское дело, способствующее установлению Царства Божия, того дела, которое составляет главное и единственное назначение жизни человеческой».

Германский император Вильгельм II: «Разница языков – важнейшее из препятствий на пути к единению народов, которое, как видит каждый мыслящий человек, растет изо дня в день. Распространение эсперанто среди всех народов земли не есть утопия, а факт осуществляемый».

Рудольф Дизель, выдающийся изобретатель: «Этот язык [эсперанто] я рассматриваю с точки зрения инженера, чья деятельность направлена на сбережение энергии. Цель эсперанто – сберегать время, энергию, работу, деньги и ускорять, упрощать международные отношения. С этой точки зрения трудно понять возражения, которые все еще появляются против введения вещи столь полезной для человечества. Я считаю введение эсперанто необходимейшим для мира и культуры»…

И так далее, и так далее… Но что-то все-таки во всем этом блеске и грохоте салютов волновало Заменгофа. Во-первых, воспевался единый человеческий язык, а замечательные традиционные языки, как русский, испанский, французский и т.д., предполагалось, станут реликтами. Но мог ли упрощенный язык (Заменгофу ли это не понимать, когда он сам все упрощал?) конкурентом великих национальных языков? Сам Заменгоф говорил о необходимости каждому человеку выучить два языка: родной и международный, очень простой и понятный. Однако вмешалось языкознание того времени, выдвигавшее догму соединения всех языков в единый общечеловеческий. И почему бы эсперанто, – говорили многие лингвисты, – не стать основой для единого и единственного мирового языка? Ну, конечно, само эсперанто нужно будет несколько усовершенствовать: увеличить словарь (раз этак в 100), усовершенствовать грамматику (и вместо 16 изначальных правил возник толстый том в 800 страниц)…